Лунная радуга(дилогия)

Раздражение улеглось, и Фрэнк постепенно проникся сочувствием к этим двум корифеям оперативного сыска, несущим на своих давно не тренированных плечах бремя головоломных расследований и постоянных тревог за судьбы– только подумать!– всего человечества.Разумеется, он понимал, что, кроме сочувствия, корифеям нужна его помощь, и готов был землю рыть от усердия, но отчетливо сознавал, что в поединке с таким человеком, как Дэв, иметь в своем арсенале одно лишь усердие – это все равно, что не иметь ничего…

– Не помню случая, когда бы аналитический цех укладывался в свои законные четверть часа, – прорычал Гэлбрайт.

– Не рискнуть ли нам попытаться в общих чертах предугадать результаты анализа? – невозмутимо предложил Никольский.

Гэлбрайт взглянул на него:

– Хорошо…Окинем ретроспективным взглядам события общеизвестные, но подозрительные в свете отобранных нами фактов. Вот, скажем, незавершенное дело трехлетней давности– авария на Сиреневом плато.

– Меркурий?

– Да. Позволю себе напомнить обстоятельства дела. Орбитальная станция «Гелиос-2» по неизвестной причине сошла с орбиты и врезалась в энергетический комплекс «Солар»…

– Припоминаю. И что же?

– Любопытен список участников спасательной экспедиции,сброшенной на руины «Солара». Вернее, список участников ее десантного авангарда.

– Я просматривал список. Там есть Кизимов, Нортон я Йонге. Но там нет Лорэ.– Никольский снял очки.– Послушайте, Гэлбрайт, космодесантник Лорэ вышел в отставку восемь лет назад. С тех пор постоянно живет на Земле и никакого касательства к Внеземелью уже не имеет. С другой стороны, мы уверенно полагаем, что «черный след» – феномен внеземельного происхождения.

– Итак, вы настаиваете, что Йонге, Кизимов. Нортон, Лорэ оказались носителями «черных следов» строго одновременно?

– Я их на чем не настаиваю. Просто легче предположить, что эта… гм…– Никольский поиграл очками, подыскивая нужное слово, – феноменизация, что ли, настигла всех четверых одновременно, при одних и тех же условиях. Давайте договоримся не затрагивать пока событий более поздних, чем отставка Лорэ.

– Договорились. Положим в основу будущей версии принцип одновременности. – Гэлбрайт смотрел куда-то мимо Никольского.

У Фрэнка, внимательно следившего за разговором, складывалось впечатление, будто это не столько обмен информацией, сколько размышления вслух. Размышления осторожные, как осмотр обнаруженной бомбы с хитроумным устройством взрывателя.

– Принцип одновременности,– сказал Никольский,– дает нам реальный шанс взять быка за рога.

– Или хотя бы потрогать за хвост,– добавил Гэлбрайт.– Что ж, будем считать этот шанс главным доводом в пользу нашего договора.

– И единственное, что находится в нормальном соответствии с условиями нашего договора… во всяком случае, мне это так представляется…

– Да, – сказал Гэлбрайт, – «Лунная радуга».

Никольский с треском сложил дужки очков.

Фрэнк понял, куда нацеливались корифеи. В перекрестье прицела разведочно-десантный рейдер «Лунная радуга». А точнее, вторая катастрофа на Обероне…

Момент, пожалуй, был любопытный: версия зачиналась на основе событий десятилетней давности.Нортон один из тех, кому во время этих событий удалось выжить… Фрэнк покосился на старика. Мистер Икс спокойно разглядывал черный футляр с ореховой тростью, и любопытный момент зачатия версии, казалось, ни в малейшей степени его не занимал.

– «Лунная радуга»,– повторил Гэлбрайт, пальцами выбивая барабанную дробь на столе.– Экипаж – тридцать два человека. Капитан корабля Игорь Молчанов, штурм-навигатор Гюнтер Дитрих, первый пилот Меф Аганн…

– Начальник рейда на Оберон Николай Асеев,– подхватил Никольский. – Ну и… командир группы десантников Юс Элдер.Похоже,все, что касается «Лунной радуги», мы с вами знаем едва ли не наизусть. Симптоматично, Гэлбрайт. Очень симптоматично. – Никольский тоже побарабанил пальцами.

– Ну, если полный букет имен феноменальной четверки можно встретить лишь в списке десантной группы Элдера… Скажите, Никольский, а вас не смущает тот факт,что события на Обероне имеют без малого десятилетнюю давность?

– Смущает.В том плане, что мы, очевидно,плохо работаем. Не знаю, надо ли ставить это в упрек только отделам Наблюдения, но ситуация совершенно скандальная:сегодня мы занимаемся тем, чем обязаны были заняться, по крайней мере, лет восемь назад…

– А в идеале сразу после злополучного рейда «Лунной радуги», – подхватил Гэлбрайт.

«Пароксизм самобичевания,– подумал Фрэнк. – Каждый раз та же самая песня: плохо работаем, недосмотрели, недоучли... Неужели им никогда не понять, что идея «космической предусмотрительности»– это просто мыльный пузырь ненормально большого размера?!»

– Простите,– не выдержал он, – мощно вопрос?

– Можно,– позволил шеф и свирепо взглянул на часы.– Но учтите, Полинг, времени у вас немного – на полсекунды больше, чем продлится безобразное молчание аналитиков.

– Спасибо, учту.– Фрэнк обратился к Никольскому:– Мистер Никольский… вот вы говорите: плохо работаем. Верно. А почему, как по-вашему?

На лице Никольского появилось странное выражение. Бесцветным голосом он произнес:

– Полагаю, это не относится к предмету нашего следствия.

– Вы правы. Это относится к направлению нашей стратегии в целом.

– Ах, стратегии!..– повторил Никольский, и странное выражение на его лице обозначилось еще отчетливее.

– Хочу заранее вас успокоить:в мои намерения не входит праздное вопрошательство,– продолжал Фрэнк.– Я для этого слишком рационален. Итак, я осмелился затронуть тему,которая в нашей служебной среде,мягко выражаясь, не популярна… Волею судеб, или, лучше сказать, под давлением обстоятельств, создано Управление,определены задачи,укомплектован штат– два чудовищно разбухших филиала.Солидные средства, грамотный персонал, новейшая техника, а работаем из рук вон…Скверно, в общем, работаем. Вот вы помянули отделы Наблюдения… А если глубже? Если нет у нас гибкой функциональной программы? Ведь не секрет, что наши рабочие методы сплошь и рядом себя не оправдывают. А может быть, вообще дело не в этом и мы и наши методы здесь ни при чем? Может, дело в природной ограниченности функциональных возможностей нашего мозга?

– Э-э…в каком это смысле «природная ограниченность»?– осведомился Никольский.

– В прямом.Или, если хотите, в буквальном. Природа, видите ли, сконструировала мозг в условиях Земли и для земных условий. Насчет космических она в силу известных причин просто не думала.За нее теперь думаем мы. И думаем, как показала практика, плохо, потому что думать нам приходится мозгом сугубо земным, который с грехом пополам разобрался в домашних проблемах родимой планеты. Да я то…

– Но ведь то, о чем вы говорите,тоже входит в сферу «домашних проблем», не так ли?