Лунное ожерелье

Не замечая этого, двинулись дальше, ускоряя свой шаг, им казалось, что вот еще шагов десять и своды пещеры осветятся ярким светом. Факел вдруг, начав сильно трещать, мигнул раза два сизым огоньком и затух окончательно. Сколько не делали попыток зажечь его, у них ничего не получалось.

– «Нужно идти дальше», – убедительно попросил супругу Иван Алексеевич, правой рукой нащупывая стену пещеры, – «будем держаться правой стороны и двигаться вперёд, чтобы не сбиться ненароком с намеченного пути». – Продвигались в кромешной темноте, спотыкаясь о камни, иногда даже падали в грязь. – «Хорошо, что осталось не так далеко до выхода», – мелькнула утешающая мысль. – Продолжая одной рукой придерживаться стены, а другой поддерживал за талию жену, чтобы не упала ненароком в кромешной темноте, – Иван Алексеевич шёл из последних сил, передвигая ноги, казалось, что это будет тянуться вечно.

Окончательно обессилив от усталости, вдвоём присели на корточки, темнота была такая, что даже лиц, если смотреть друг на друга с полуметра, не было видно.

Передохнули, еле двигая ногами пошли дальше, но буквально через сто метров увидели бледноватый круг, который маячил вдали по ходу их движения. – Подойдя чуть ближе, поняли, что светился лаз в пещеру, который они разобрали, когда заходили в неё, – радостные, почти ползком двинулись к выходу.

На исходе физических и душевных сил, на четвереньках, выбрались из катакомб, с большим усилием пересекли грот.

И только тогда, когда очутились на свежем воздухе, тела их расслабились и они без сил опустились на землю.

Сердце бурно трепетало, переполняя радостью всю их сущность, вытесняя тревожные переживания и придавая им более светлые тона дальнейшей жизни.

– «Валюш, как ты моя родная?» – произнёс Иван Алексеевич, обращаясь ласково к супруге, которая полулежала рядом с ним, отдыхая от большого нервного переутомления.

– Оглядев себя, печально улыбнулся, внешний вид был жалок и в то же время очень смешным.

– От брюк осталась половина штанины, да и та была разорвана в клочья, другая была обрезана выше колена. Перебинтованная нога, вся в грязи и копоти, стала похожа на кусок деревяшки.

Рубашка на нём была с одним рукавом, майка на груди и животе разорвана, и всё это было в копоти, в пыли и жидкой грязи.

– «Да уж, вид у меня конечно потрясающий», – перестав улыбаться, проговорил он, хотя и у Валентины Васильевны одежда была не в лучшем состоянии и выглядела ужасно.

Напряжение спало, насмеялись вволю над собой и немного успокоившись, решили хорошенько отдохнуть, немного перекусить и продолжить свой путь к морю.

– «Для начала, придя на море, отмоем всю грязь с себя и переоденемся», – сказал Иван Алексеевич супруге.

Лежали до тех пор, пока силы не начали понемногу возвращаться к ним. Отчасти оправившись от усталости, взяли рюкзаки, двинулись в сторону моря, – по их подсчётам дорога к побережью должна занять у них около часа.

Однако пришлось пропетлять по незнакомой горной местности часа два и их переход занял больше времени, чем планировали. После блужданий в горных катакомбах, идти было тяжело, но выхода другого не было, нужно продвигаться вниз, к берегу.

Придя на побережье и радуясь, что здесь безлюдно, принялись мыться, и чиститься от копоти и грязи. И хорошо, что с собой в поход брали мыло и шампунь, иначе их закопченные тела было бы не отмыть.

Из одежды в рюкзаке остались только майка и рубашки с коротким рукавом, да ещё шорты, – из лекарств только бинт и пузырек перекиси, которым сразу же обработали и перебинтовали рану на ноге у Ивана Алексеевича.

Начало темнеть. Идти назад ночью по горным тропам было невозможно, а ночевать на берегу, практически без одежды будет прохладно, – но делать нечего, посовещавшись, решили всё-таки остаться на побережье.

Нашли на возвышенности, не далеко от берега, небольшое ровное место и прижавшись друг к другу, незаметно уснули. Проспали до самого раннего утра, не замечая прохладу ночи и жёсткости каменной постели. Проснулись лишь тогда, когда солнце вовсю осветило побережье, пронзая своими яркими и теплыми лучами всю округу.

Иван Алексеевич, встал первым, потягиваясь, задел ногу о камень и вскрикнув от боли, – окончательно пришел в себя ото сна. Опухоль на ноге стала меньше, чем была вчера и это порадовало его.

Валентина Васильевна испугано вскочила, спросонья не понимая, где находится, прокричала, – «Ваня, где мы», – но потом, оглядевшись, узнала местность, успокоилась.

– «Валентина, дорогая», – обратился он к супруге, – «что тебе снилось? Ты, когда спала, так всхлипывала, что мне показалось, что во сне ты увидела что-то страшное». – «Да нет, все хорошо, только спина болит, на камнях всё-таки всю ночь провели, в наши то годы».

Спина от лежания на камнях и у Ивана Алексеевича побаливала, хотя он и был привычен к спартанскому образу жизни. Но здесь спали вообще почти на голых булыжниках, подложив под себя только две маечки и наполовину порванную рубашку. – «Есть от чего болеть спине, могло быть и хуже», – добродушно успокоил он жену.

Сильно хотелось есть. Начали вытаскивать из рюкзака всю оставшуюся провизию. Но из продуктов осталось только три сухаря и одна банка тушенки.

По очереди начали ковырять вилкой и с поспешностью отправлять содержимое банки в рот. Ели с большим аппетитом, хотя тушенка в повседневной жизни была не их любимым блюдом. – «Валюш, вот как получается всегда», – обратился Иван Алексеевич к супруге, – «что когда голоден, то всякая пища кажется вкусной». – Та молча, с набитым ртом кивала, – соглашаясь.

Поев, еще раз искупались и принялись собираться на турбазу. Иван Алексеевич, чтобы не замочить ногу, просто обмылся с берега. – И только сейчас, когда они выспались, когда нервное напряжение чуть спало, начали думать о кладе.

Из рюкзака достали плотно завязанные мешочки. Развязали один из них с монетами, нашли ровную каменную поверхность и высыпали все содержимое.

Начали внимательно рассматривать. Монеты были разного года чеканки: 1903г. 1909г. 1911г. 1898г. По весу примерно граммов десять, а по размеру меньше пятикопеечной монеты.

На гурте прочитали: – «Чистаго золота 2 золотника 69,36 долей (А.Т)».
– "Похоже это царские червонцы", – сказал он супруге.