Лунное сердце

– Кое-что новенькое было, инспектор, – сказал он, сознавая всю нелепость своих слов.

– Ну так давайте выкладывайте.

– Объявился Томас Хенгуэр. Он непонятно как оказался в Доме, тяжело раненный. Появился вскоре после того, как вы ушли.

– Хенгуэр? – Фамилия прозвучала, как выстрел. – Что значит «тяжело раненный»?

– Ну, это и есть главная новость. А вторая – то, что его раны заживали сами по себе, буквально на глазах, а он все это время был без сознания.

– А что у вас? – повернулся Такер к Салли. – Какие новости у вас?

Салли поежилась, понимая, что всех выдала. Но она не могла не сообщить им.

– Он приходит в себя, – сказала она.

Такер оглядел Джеми и Байкера:

– Господи! Да что же это с вами, ребята? Вы знаете, через что мы прошли, пытаясь найти Хенгуэра? Да я должен всех вас задержать за противодействие правосудию.

– Правосудию? – огрызнулся Байкер. – Да разве такие, как вы, знают, что такое правосудие? Вам просто нужен Хенгуэр как подопытный кролик, чтобы копаться у него в голове. Вы его заберете, а мы потеряем шанс найти Сару!

– А теперь послушай меня, сопляк!

– Джентльмены, джентльмены! – Голос Тропмана, хоть тот и говорил негромко, перекрыл их спор. – Почему бы нам не пойти к мистеру Хенгуэру и не послушать, что скажет он сам?

– Пока он не встал и снова не исчез, – кивнул Джеми.

Такер вздохнул.

– А с тобой разговор не окончен, – бросил он Байкеру.

– Закончим в любое время. Только уберите эту штуку, которую прячете под полой…

– Байкер!

– Все в порядке, Джеми.

– Так пойдем, джентльмены? – спросил Тропман. – Будьте столь любезны, мисс, покажите дорогу.

Салли взглянула на Джеми и кивнула.

– Сюда, – сказала она.

Подождав, когда Байкер поравнялся с ней, Салли взяла его за руку. Прижавшись к нему, чтобы остальные не услышали, она шепнула:

– Не спорь с ним, Байкер. Все равно ничего не докажешь.

– Да я знаю. Просто такие, как он, – дерьмо собачье.

– Байкер, пожалуйста…

– Ладно. – Лицо у него смягчилось. – Больше не буду зарываться.

Байкер накрыл ладонь Салли своей. Он и сам понимал, что погорячился. Все дело в том, что Такер погладил его против шерсти. Копы всегда гладили его против шерсти. Стоило им только взглянуть в его сторону, и кровь у него закипала. Это была дурная привычка, но справиться с ней Байкер не мог. Привычка? Не привычка, а инстинкт. Ведь таких людей, как он, постоянно унижают. Сара часто говорила ему, что все дело в его поведении, однако… Надо самому побыть в шкуре отщепенца, чтобы понять. Некоторые вещи просто невозможно переносить.

Подумав о Саре, Байкер дал себе слово, что ни Джеми, ни Салли не заставят его держать себя в руках, если Такер помешает им вернуть Сару. Он просто убьет мерзавца своими руками. За это он ручается. А сейчас бал правит Такер. Дойдя до дверей комнаты, где они поместили Тома, Байкер оглянулся на остальных.

– А ну, открывай, Фарли! – рявкнул Такер.

Байкер не успел ответить, как Тропман коснулся руки инспектора.

– Инспектор, ну зачем же так? – спросил он.

Такер хотел было посоветовать Тропману не соваться не в свое дело, но удержался. Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.

– Вы правы, – неожиданно для себя согласился он.

– Открой дверь, Байкер, будь добр, – спокойно попросил Джеми.

Байкер кивнул и повернул ручку.

Глава шестая

– Скажи, когда ты представляешь себе медведя, как он, по-твоему, двигается? – спросила Ха-кан-та.

Подбрасывая на тлеющие угли нарубленный тростник, она разжигала костер, а Киеран, глядя на нее, погрузился в собственные мысли и ответил не сразу. Ха-кан-та подняла глаза, Киеран заморгал и заспешил с ответом:

– Мне кажется, медведи ходят вразвалку.

Ха-кан-та не согласилась:

– Нет. Бывает, конечно, и так, но, в общем, все они двигаются ловко и красиво. Вспомни!

Киеран задумался. Будто ему часто приходилось видеть, как двигается медведь…

К стойбищу Ха-кан-ты они добирались необычно. Несмотря на опасения Киерана, им без труда удалось взгромоздиться на огромного лося по кличке Большое Сердце, на котором обычно повсюду разъезжала Ха-кан-та. Ехали они двенадцать часов, и пока переезжали из одного мира в другой, небо над их головами дважды меняло цвет, становилось из темно-синего закатно-ярким. После второго захода солнца, когда они наконец приблизились к стойбищу, наступила глубокая ночь.

– По времени, а вернее, сквозь время ехать недалеко, – сказала Ха-кан-та. – Но приходится проезжать через много миров.

Киеран так толком и не понял, куда они приехали, он только заметил, что пока они пересекали разные миры (и разные временные зоны, как он полагал), ночь наступала дважды и в конце концов они оказались не у озера, а на берегу реки. Вигвам Ха-кан-ты находился в некотором отдалении от реки, среди сосен. Там их встретили два волка, в лунном свете их шкуры отливали серебром.

– Зимний Брат и Летний Брат, – представила их Ха-кан-та.

– А как ты их различаешь? – удивился Киеран.

– По тому, как воспринимает их моя «тоу». Зимний Брат окружен холодным дыханием, пронизывающим, как северный ветер. От Летнего Брата веет свежим золотистым ветерком.

Киеран призвал свою «тоу» и потянулся к волкам, чтобы самому ощутить разницу между ними…

– Ну что? – спросила Ха-кан-та, отвлекая его от размышлений.

– Я думал о волках, – объяснил Киеран. – По мне, так они двигаются более легко и красиво, чем медведи.

– А ты случайно не в родстве с волками? – Тростник наконец разгорелся, и Ха-кан-та стала подбрасывать в костер щепки. – Какой у тебя тотем? Уж не волк ли?

– Тотем? – Вот насчет близости к какому-то животному Том на своих уроках ничего ему не говорил. Да и множество разных миров, квин-он-а, племя Ха-кан-ты – все это было ему внове… Том не посвятил его во многое.

Ха-кан-та тем временем стала месить тесто из чего-то вроде неотбеленной муки, насыпав ее на плоский камень, лежащий у ее колена.

– Моя фамилия Фой, – наконец сказал Киеран. – Она происходит от ирландского слова «фиах», что означает «ворон»…

– А ты чувствуешь себя сродни твоим крылатым братьям?

– Никогда об этом не думал.

Ха-кан-та перестала месить тесто и внимательно посмотрела на него.

– Ты все еще тревожишься, правда? – спросила она. – О своей спутнице Саракен?

– И да, и нет, – вздохнул Киеран. – Трудно объяснить. Когда я стал учиться у Тома, то сначала ничего не знал ни о магии, ни вообще о волшебстве. Но когда я кое-чему научился и обрел свою «тоу»… передо мной открылись новые горизонты… Я стал смотреть на мир по-другому, мне казалось, я знаю цели, которые ставил перед собой Том, занимаясь со мной, знаю, каковы пределы моего обучения, и поэтому старался приспособиться к первому и достигнуть второго.