Лунные дни

– Глебушка, - спросила Мила, заглядывая ему в лицо.
– А кто это все-таки?

Интересно, она сразу поверит? Или начнет думать, как Кристя, что он ее обманывает? Или - того хуже - заподозрит, что он настоящий псих?

– Ну...
– буркнул Глеб.
– Ты же писатель. Фантаст. Придумай что-нибудь.

– А-атлично!
– пропела писательница.
– Придумай, детка, кто там в ночи рыщет и крови твоей ищет! Великолепный способ развеяться и спасти себе жизнь! Спасибо за помощь, добрый человек!

Встав, издевательски поклонилась ему в пояс (едва не уронив при этом намотанную простыню) и собралась гордо удалиться в спальню.

– Мил, извини, но я правда... я не могу сказать!

Зато он может теперь даже хватать ее за руку, отметила Мила. Забыл, что шарахаться надо. Пальцы сильные, горячие, по предплечью, плечу - темная поросль волос. Такие же на груди, волосатый какой, а какой пресс, бли-и-ин...

Э-э-э, отвлеклась от сути разговора!

– Почему?
– спросила Мила.

– Что - почему?

– Почему сказать не можешь? Что тебе мешает?

– Я...
– Глеб разжал пальцы, засунул руки себе под мышки, и пожал плечами. Широкими.
– Просто...

Он может до бесконечности отделываться междометиями-многоточиями и пожиманием плеч, поняла Мила.

– Хорошо, а если я все-таки придумаю, ты хотя бы скажешь - права я или нет?

– Может быть.

Мила, потрясая воздетыми руками, послала потолку несколько энергичных слов. Ушла в спальню, от души хлопнув дверью.

Глеб проснулся раньше, побрел варить кофе - себе и не выспавшейся хозяйке.

Мила приближалась, точно маленький квартирный тайфун: хлопанье дверей, недовольное ворчание, шлепанье босых ног, шум воды. Явилась на кухню, уставилась на него неприязненно, пальцами укрощая вставшую дыбом челку.

– Привет, - пробормотал Глеб.

– Это не вампир!
– с вызовом заявила Мила.

Глеб не ожидал, что она сразу возьмет быка за рога. Неужели вместо того чтобы спать, она еще и варианты прокручивала?

– Да? Почему?

Мила села на диванчик, привычно подбирая под себя ноги. Глеб пожалел, что халатик у нее не длиннее. Да и сверху тоже прикрыть не мешает. Чтоб откровенно на нее не пялиться, оставалось только отвернуться к плите.

– Хотя вампир, конечно, не... хм, нечеловечески силен, насколько я понимаю, специализация у них другая. Выпьют кровь, на фиг им еще косточки обгладывать? На закуску, что ли?

Глеб невольно фыркнул. Да уж.

– Хотя если у него поехала крыша...
– рассуждала Мила.

– Крыша у него поехала определенно, - эхом откликнулся Глеб.

Мила прищурилась:

– Но это не вампир?

– Нет.

– Едем дальше!
– азартно сказала Мила. Потерла руки.
– Сыр будешь? Тогда режу.

Глеб перелил кофе в чашку и поставил варить себе. Джезвы у Милы баловство одно - крохотные, на одного человека. Сразу видно, не привыкла готовить завтраки еще кому-то. Вот у него дома нормальная кофеварка, сразу на литр. А он тут выделывается, кофе варит мизерными порциями... чтобы Мила побыстрее проснулась и со свежими силами насела на него с вопросами!

– Просто-людей я отметаю. Не видела таких аномально развитых зубов, которые запросто бы дробили берцовую кость. Переходим к магам.

– Переходи, - пробормотал Глеб.

– Насколько мне удалось выяснить, процент магов, умеющих превращаться, ничтожно мал. Да и Рева наверняка их всех пробил. Некоторые еще способны создавать иллюзии превращения, но иллюзии все-таки не могут загрызть людей.

– А может, маги умеют отращивать себе такие зубки?
– не удержался Глеб.
– Если уж ты отталкиваешься от наличия-отсутствия зубов...

Мила взмахом руки отмела его реплику как внимания не заслуживающую.

– И тогда кто у нас остается?

– Кто?
– отозвался Глеб, не спуская взгляда с кофе. Вот-вот снимать...

Услышал, как Мила хлопнула ладонями о стол.

– Оборотень!

Глеб остановившимся взглядом смотрел, как стекают по узорчатым металлическим бокам джезвы коричневые потоки. Очнулся, схватил за ручку, закрутился на месте, не соображая, что делать дальше. Мила выбралась из-за стола, выключила тумблер и принялась вытирать плиту, рассуждая при этом:

– Почему оборотень? Зубаст, силен, кровожаден - во всяком случае, по фольклору. Так что вполне может справиться с взрослым человеком. Далее. Опять же согласно фольклору оборотень не владеет собой лишь в полнолуние, а до полнолуния еще почти неделя. Все остальное время он такой же, как мы, плюс-минус всяческие способности и странности. Если оборотень... э-э-э... показывает зубы и в остальное время, значит у него действительно, как ты говоришь, съехала крыша, или, - Мила обернулась к Глебу, торжествующе подняв палец, - или он вполне собой владеет и отдает отчет в своих действиях, а значит, контролирует и свои превращения! Тогда ты правильно предупреждал меня, чтоб я не открывала дверь незнакомцам! А я-то еще думала - при чем тут люди, не появился же у этой милой зверюшки помощник среди людей?

Глеб вспомнил о кофе. Надо налить себе. Хоть остаток.

– Ну как?
– спросила Мила у его спины.
– Я права? Это оборотень?

– Да, - сказал Глеб, не оборачиваясь.
– Оборотень.

Довольная писательница вернулась на свое место. Подытожила:

– Ну вот так вот.

Завтракала (обедала?) с аппетитом, поглядывая на молчащего Глеба. Мог бы и похвалить ее за догадливость! Сидит, сгорбившись, глядит в чашку, вокруг глаз - темные круги, на ввалившихся щеках - щетина. Бритву забыл дома, наверное. Между прочим, несколько дней назад он выглядел куда здоровее: болеет или не выспался... Ой, кто бы говорил, на себя в зеркало посмотри!

– Ну, что будем делать с оборотнем?
– доев, спросила Мила.

С каким из, едва не переспросил он. Глянул исподлобья. Глаза Милы были по-прежнему насмешливо-задорными. Развлекуха ей!

– Мила, ты ничего делать не будешь, - с нажимом сказал Глеб.
– Хватит уже, влезла по самое не хочу! Сиди дома, книжки пиши.

– Кирхе, киндер, кюхе, бух!
– продекламировала писательница.
– А отважные мужчины в это время будут охотиться на оборотня? И что сделают, если поймают?