Лунный череп

Раньон увидел злобные красные глаза размером с бейсбольный мяч.

Ощутил горячее, зловонное дыхание, напоминающее гниющее под солнцем павшее животное.

А затем его живот рассекли от паха до подбородка одним ударом. Раньон почувствовал боль, и понял, что умирает.

Раньон был первым.

Но не последним.

– 8-

К рассвету метель стихла.

Воздух был по-прежнему свежим и холодным, а с чистого, морозного неба на землю опускались лишь редкие снежинки.

На территории железнодорожной компании «Юнион Пасифик» в Волчьей Бухте всё шло, как обычно.

А около девяти часов сигнальщик заметил развороченную хижину рабочего.

Обойдя вокруг, заметил одиноко торчащую из сугроба, покрытую засохшей кровью руку.

***

В течение часа прибыли представители закона.

– Что думаешь об этом, док?
–

спросил шериф Лаутерс, в нетерпении потирая руки и желая поскорее со всем покончить.

Доктор Пэрри покачал головой.

Его волосы были абсолютно белыми, как хлопья снега, а длинные серые усы лишь слегка тронула седина.

Доктор был высоким, тощим мужчиной с больной спиной.

Это сразу бросалось в глаза, когда он присел на корточки рядом с изуродованным телом Эйба Раньона.

А на лице, казалось, навсегда застыла маска недовольства.

– Не знаю, Билл. Понятия не имею.

– Это явно какое-то животное, - сообщил шериф.
– Человек на такое не способен. Скорей всего, огромный гризли.

Пэрри поморщился и снова качнул головой.

– Нет. Это не гризли. Эти следы от зубов не принадлежат ни одному виду медведей из тех, которые здесь обитают.

Доктор сказал это с абсолютной уверенностью.

– Я штопал многих и многих хоронил после стычек в горах с голодным и разъярённым гризли. Ни одни медведь на такое не способен.

Бледное, обрюзгшее лицо Лаутерса скривилось от злости.

– Тогда что это, во имя всего святого?

От всего произошедшего пахло неприятностями, а шериф неприятности не любил.

– Чёрт возьми, док, мне нужны ответы! Если что-то рыскает по округе и убивает людей, я должен об этом знать. Я должен знать, на кого мне охотиться.

– Ну, это не медведь, - сухо ответил Пэрри, глядя на останки человека.

У тела Эйба Раньона отсутствовали левая нога, правая кисть и вся левая рука.

И они не были отрезаны или обрублены, будто пилой или топором. Они были оторваны.

Лицо было обгрызено, а глотка разорвана.

И повсюду на снегу застыла кровь.

Посреди туловища зияла дыра, и никто не нашёл рядом с телом внутренних органов.

Не было никаких сомнений, что Эйба Раньона убили ради еды.

Пэрри с помощью Лаутерса перевернул замёрзшее, окоченевшее тело.

Фланелевая рубашка, которую Раньон носил под комбинезоном, была разодрана в клочья.

Пэрри отбросил в сторону несколько полосок ткани, обнажая спину Раньона.

От левой лопатки до ягодиц тянулись следы острых когтей.

– Видишь это?
– спросил Пэрри.

Он достал из сумки карандаш и изучил раны.

Четыре длинные царапины от когтей, каждая врезалась в плоть на четыре-пять сантиметров.

На задней поверхности шеи виднелись колотые раны, в которых Пэрри опознал следы от зубов.

Диаметр ран превышал диаметр карандаша, а по глубине они были около десяти сантиметров.

– Ни у одного медведя нет подобной пасти, - сказал шерифу Пэрри.
– Я никогда не сталкивался с подобным расположением и размерами зубов.

– Чёрт, док, - сплюнул Лаутерс.
– Мне нужно с чего-то начинать. Пёс? Волк? Пума? Хоть какую-то зацепку.

Пэрри пожал плечами.

– Это не волк. Не пёс. Никто из кошачьих. Ты хоть понимаешь, насколько крупным должен быть этот... хищник? Господи!

Пэрри покачал головой. Ему явно не нравились собственные мысли.

– Чёрт, да ты же знал Эйба! Он не боялся ни людей, ни зверей. Если бы это были волки, они бы обглодали его начисто. К тому же, он выпустил пять пуль из своего 38-го. И где же мёртвые тела?

– Возможно, он промахнулся, - предположил Лаутерс.

– Он был метким стрелком, и ты это знаешь.

Пэрри неуклюже поднялся, оперевшись на руку Лаутерса.

– Вот что я тебе скажу, Билл. Это точно сделал не медведь. Следы от зубов просто невероятны. Они с лёгкостью погрузились в тело на десять-двенадцать сантиметров.

Пэрри выглядел встревоженным.

– Я не знаю, кто в этой местности способен на подобное. И очень надеюсь, ради всего святого, что никогда не встречусь с этим лицом к лицу.

– Хочешь сказать, это какой-то новый вид?

Пэрри только пожал плечами, отказываясь делать предположения.

Лаутерс сплюнул окрашенную табаком слюну на снег и посмотрел в сторону гор.

Его не отпускало неприятное чувство, что в Волчьей Бухте скоро всё пойдёт к чертям.

– 9-

Когда Джозеф Лонгтри въехал в четырёхугольный внутренний двор Форта Фила Керни, первым, что он увидел, были трупы.

Восемь тел лежало на утрамбованном снегу, прикрытые брезентом, который трепыхался и шелестел на ветру.

Все восемь были из конницы. Кто-то пал от болезни, а кто-то - от пули.

И то, и другое часто встречалось на территории Вайоминга.

Он остановил лошадь перед телами, спешился и повёл её за солдатом в форме.

Лонгтри уже прежде был в этом форте.

Но, как и во всех фортах, стоящих на границе территорий, командный состав этого форта постоянно менялся.

И особенно актуально это было в 1876 году в разгар войны Сиу (серия вооружённых конфликтов между США и племенами Сиу во второй половине XIX века - прим.пер.).

Солдаты гибли налево и направо.

И даже сейчас, два года спустя, ничего не изменилось.

Оставив коня в конюшне, Лонгтри направился к самому крупному из блокгаузов, зная, что там располагается командование форта.