Лунный камень

Неловко при Диме: у меня есть средство, которого гарантированно помогает. Вот только приходится признать: оно мне нужно не меньше. Глупо отпираться от реальности – я тоже оборотень.

– Жаль, что он только один, – вздыхает Рыков.

Конечно, и сам понимает, что претендовать бессмысленно. Будь из нас двоих он один оборотнем, отдала бы, не задумываясь.

– А если сделать копию? – тихо предлагаю.

Хочется как-то облегчить участь Диме. Да и вообще, может, нам подружиться?

– Тогда работали бы и остальные обычные лунные камни, – уверенно возражает он. – Твой очевидно с вкраплениями реальной луны.

Вздыхаю. Вот интересно – откуда он у папы? Может, попытаться его всё-таки разговорить?

Одна мысль об этом заставляет сердце взволнованно ускорить темп. М-да… Мне даже с нелюдимым Рыковым намного проще. И не такой уж он нелюдимый, кстати. Стал более вспыльчивым? Если честно, я в какой-то момент тоже – видимо, характерно оборотням. Но контролируемо же.

– Жаль, что я не могу тебе его давать поносить. Мне тоже в полнолуния нужно, – неохотно озвучиваю сделанный недавно вывод.

Это всё равно, что сказать: «Я – оборотень». Так же оглушительно и бесповоротно. Сглатываю тяжёлый ком, образовавшийся в горле. Не понимаю, что тут добавить и что вообще делать дальше. Просто не снимать этот кулон никогда? Особенно по ночам…

– А тебя кто укусил?

Усмехаюсь горько. Вот и он – главный вопрос, который меня беспокоит. Понятно, что я оборотень, но ни разу не понятно, каким чёртовым образом.

– В том-то и дело, что никто, – решаю не скрывать перед Димой ничего. Так уж получается, что мы всё равно заодно. – Я вообще не знала обо всём этом никогда. Папа точно не оборотень, да и мама тоже.

Скептически хмыкнув, он окидывает меня задумчивым взглядом.

– Видимо, кто-то из них тебе не родной.

Вывод, который я боялась формулировать даже в мыслях. Причём, кажется, боялась сильнее, чем осознания, что весь этот мир оборотней – правда. И что я – его часть.

Мама однозначно родная – она меня рожала, и я не думаю, что кому-то охота было подменять меня в роддоме. Хотя… Теперь совсем ничего не стоит исключать.

– Папа… – горько выдавливаю и делаю глубокий вдох. – Не может быть.

А я ведь чувствовала всегда, что скорее раздражаю его.

Непроизвольно иду к лестнице – не могу продолжать стоять на месте. Дима идёт за мной.

– Да у нас вообще много чего из разряда «не может быть» теперь, – чуть мягче, но иронично подытоживает он.

Усмехаюсь – пусть и немного натянуто. Это уж точно, наша жизнь теперь вообще как будто в параллельной Вселенной.

– И это тоже, – останавливаюсь в лестничном пролёте и засучиваю рукава. Показываю Диме царапины на руках.

– Ого… – он с интересом смотрит, внимательно вглядывается. Ну да, там борозды нехилые. Даже странно, что не болят, а вроде как даже заживают из-за кулона. – Откуда?

– Сама себя вчера ночью, было полнолуние. И одежду изодрала, – поморщившись, признаюсь и опускаю рукава, дальше иду. Так спокойнее почему-то. Судя по взгляду Димы, он ещё не сталкивался с такими проявлениями оборотничества в себе. Значит, я даже быстрее него проявляюсь. – И, кажется, я всё-таки начала обращаться в волка. По комнате были следы скорее лап и когтей. Ногтями я бы так не исцарапала стены или шкафы.

Дима идёт рядом – некоторое время молча. А потом спрашивает почти невозмутимо, будто мы о чём-то обыденном:

– А твой папа что на это?

Хм, Рыков не знает, что у меня мама умерла и я с папой одним уже довольно давно живу. Как-то не афишировала это в универе, тем более, на первом курсе мы пока. Но проявляет интерес Дима исключительно к отцу. Из-за лунного камня?

Отвечаю как есть:

– Он был на дежурстве, комнату не видел. Как могла, привела её в порядок. Он… – осекаюсь, кусаю губу. Папа ведь отчётливо яростью полыхал, когда я рассказала ему про проявления своей «болезни». Даже ударил. И с ненавистью сказал, что ему не понадобится лучный камень. С явным осуждением меня за то, что кулон нужен мне. – Он разозлился на меня, когда я описала свои симптомы оборотничества, – всё-таки признаюсь тихо.

Может, если Дима будет знать, мне будет хоть немного проще понять что-то о папе?

– Значит, скорее всего, загуляла твоя мама с каким оборотнем, от него тебя родила, – слегка озадаченно предполагает вдруг он.

Я аж чуть мимо ступеньки следующей не попадаю от таких заявлений. Не хочу даже пытаться вникать. И вообще мне всё меньше нравится идея обсуждать с Димой даже настолько личное.

Сама как-нибудь справлюсь.

– Я родилась в полноценной семье, с папой и мамой, – зачем-то возражаю, как будто мне прям надо это ему доказывать.

– Но откуда ты знаешь, кто при этом тебя зачал? – не теряется Рыков. – Вообще реально обсудить тебе это с предками?

Вздохнув, прикидываю, на что бы тему сменить. Не хочу посвящать Диму в то, насколько реально мне будет что-либо обсудить с папой или что мама уже умерла.

Неожиданно взгляд цепляется за какой-то ажиотаж на первом этаже. Чуть приподнимаюсь на цыпочках, с интересом вглядываюсь, уже почти забывая о ждущем моего ответа Рыкове.

Хм… Это запись на кружок по единоборствам. Бесплатные занятия у нас в универе. Да ещё и от какого-то крутого тренера… Щедро. Не знаю, с чего бы, но ажиотаж понятен.

– Я хочу записаться, – неожиданно даже для себя заявляю.

Вспоминается удар папы мне по щеке. Не хочу больше быть беспомощной или жалкой. Не хочу бояться. Драться с ним, конечно, не буду – но мне определённо хочется уметь за себя постоять.

– Хм, мне тоже не помешает, – решает Дима. – Неплохо бы куда-то выплёскивать растущую агрессию.

Глава 2. Алекс

Изгнать обнаглевшую Тамару из стаи было лишь частью решения скопившихся проблем. Эта сучка жестоко ошиблась, решив, что добьётся моей ревности и более серьёзного сближения с ней – терпеть не могу манипуляции. И уж тем более, когда мои волки не знают своего места.

Я им и так позволяю существовать мирной вполне человеческой жизнью, семьи заводить, работать, учиться. Помнить не только о своей звериной сущности, в общем. О ней как раз вообще забыть, пока в обществе находятся. Люди не должны знать о существовании сверхъестественного мира. Это негласное правило для всех нас: вампиров, оборотней, колдунов и прочих.

И Тамара, с которой у нас был ни к чему не обязывающий секс и не более того, сначала устроила истерику по поводу неземной любви (которая наверняка была вызвана банальным желанием занять привилегированное место в стае), а потом попросилась в универ поступить. И тут мой жёсткий косяк, что разрешил. Не подумал, что она настолько дура.