Лунный лик. Рассказы южных морей

Французская часть Полинезии включает в себя Маркизские острова, Таити и др., не безразличные Джеку Лондону.

Во времена Лондона эти населенные пункты находились в сфере влияния Великобритании, Германии, Франции, Японии, США и некоторых южно-американских государств, например Чили. На основных из них существовало губернаторское или судейское правление иностранцев. Конечно, из богатств этих островных земель завоеватели пытались выжать всё, что могли: жемчуг, кораллы, красивые черепашьи раковины, кокосы, золото, бокситы. Из съедобных продуктов Океания стала вскоре одним из главных поставщиков бананов, кофе и какао в Европу. Эти растения выращивались с помощью белых на плантациях, для чего вербовали многочисленных рабов за мизерную плату и скверное питание.

Но эти края известны не только своими рабовладельческими традициями. Здесь побывали в XVIII веке знаменитые путешественники — Д. Кук, А. Тайсон. Попытку разгадать природу Полинезийских островов и изучение их растительно-животного мира связано с именем Ч. Дарвина. В самом начале XIX века эти места посетили русские путешественники И. Крузенштерн и Ю. Лисянский. Потому в далекой Полинезии есть Русские Острова в архипелаге Маршальской группы — Румянцева, Чичагова, Волконского, Милорадовича… Есть тут острова, носящие имена самих путешественников.

В XIX веке заявили о себе писатели — англичане Р. Киплинг, Р. Стивенсон, американец Ч. Стоддард — прямые предшественники Дж. Лондона в литературе по этой теме, кстати, весьма им уважаемые. Основатель французской новой живописи П. Гоген открыл удивленному Западу не только новые художественные формы, но и новые человеческие типы таитян, дополнившие представления о жителях общей земли. Кстати, Р. Стивенсон похоронен на Самоа, П. Гоген же умер на Маркизских островах, а его потомки навсегда остались жить на Таити.

Джека Лондона можно считать писателем всего мира. Его мечта о кругосветном путешествии, помимо дерзости замысла, таила в себе и желание увидеть по возможности всю землю, воссоздать в литературе некий масштабный аналог нашего земного шара — планету в художественном воплощении. И основные параметры этого художественного мира писателя Джека Лондона обозначены весьма четко и крупно. Не будем говорить о его европейских, американских темах или локусах, они — часть его жизни, психологии, — но в географическом смысле Полярный круг, с одной стороны, и Экватор — с другой, весьма значимы для художественно-географических, этнических и нравственно-идеологических представлений нашего автора. Такая полярность очерченных им крайних точек в жизни землян и в художественном творчестве самого Дж. Лондона весьма симптоматична и знакова.

Скажем сразу, писатель, открывший удивленному миру северных индейцев и эскимосов Аляски, в освоении южных морей преуспел меньше. Тут ему приходилось считаться с традициями своих славных предшественников и вносить некоторые, порою существенные коррективы, вызванные изменениями в жизни туземцев, принимая за основу и как данное сделанное его предшественниками. Уже у Ч. Стоддарда есть «Идиллии Южного моря» (1873), «Прокаженные с Молокаи» (1885), «Жизнь на Гавайях» (1894). Обидно вовсе не то, что Джек Лондон следует по проложенным им маршрутам, а то, что многие эти отнюдь не веселые проблемы сохранились и при его жизни пока мало что изменилось в Океании. Мифология полинезийцев — фиджеанцев, таитян не менее интересна, чем у индейцев. Возможно, она не столь уж самобытна, поскольку многие из них переселенцы из соседних материковых государств Азии, Индии, Южной Америки (что вызывает порою некоторые сомнения в их изоляции и полной самобытности). Лишь негроидные уроженцы Полинезии могут считаться коренными жителями этих морских просторов, да и то их этнический статус подвергается сомнению, ибо следы культуры здешних коренных народов связаны всего лишь со вторым тысячелетием новой эры. По преданиям же, история Полинезии начинается едва не с V века до нашей эры. Боги здесь нередко сливаются с героями. Один из них Мауи будто выкинул эти многочисленные острова со дна морского, вопреки Ч. Дарвину, который считал их образование результатом оседания морского дна.

Распространенный кое-где варварский обычай хоронить умерших в водах океана (по сути отдавать их на съедение акулам), а также частые и разрушительные смерчи, ураганы, смывающие в воду жалкие следы примитивной человеческой цивилизации, в том числе земледельческой, скотоводческой и даже погребальной культуры, не оставляли часто места для будущих археологических исследований.

Из-за пестроты самого населения, смеси верований, языков и представлений, дублирования функций и наименований основных богов островные жители во времена Джека Лондона обращались с ними порою чересчур по-панибратски, нося их деревянные или каменные статуэтки в промасленной газете или бумаге. Тут больше доверяли колдовству и злым, как правило, духам.

В дальнейшем кампания почти поголовного и принудительного обращения в христианство местного населения также внесла коррективы в общую картину: о теологической оригинальности и самобытности Океании трудно стало вести речь, идолы их были не только разрушены, но и сожжены — большинство культовых скульптур делалось из дерева. Пространственная разобщенность, слабая связь между отдельными островами в южной и центральной частях Тихого океана также не способствовали созданию мощной или хотя бы всеобщей мифологической базы. Этому мешала и поголовная неграмотность населения. У народов Центральной и Южной Америки были свои, более впечатляющие архитектурные и письменные памятники. Однако сказки и легенды этих народов сильны своей кровной связью с образом жизни, бытом, моралью жителей южных морей. Тут было над чем поработать писателю. Великолепное наименование Соломоновых островов — вовсе не дань мудрости библейского царя. По преданию, здесь были зарыты пиратами его сокровища. И сколько купцов, авантюристов покупало здесь земли и перекапывало их вдоль и поперек, чтобы извлечь драгоценный клад! Сам Р. Стивенсон, написавший роман о пиратах Карибского моря, приехал сюда не без надежды на подтверждение своего великолепного романического сюжета.

Во многих случаях его последователю — Джеку Лондону, побывавшему с той же целью на Аляске, удается создать образ оригинально мыслящего воинственного человека вроде язычника Отоо или непокорного юноши Мауки, ставшего самовольным правителем крохотного острова. Доблесть любого воина — бушмена или папуаса — определяется числом убитых им людей других племен, но особенно ценятся белокожие враги. Их высушенные на тропическом солнце головы нередко красуются как украшения над входом в хижину. Такие сомнительные трофеи можно обменять на деньги, на жен, на табак, на оружие и т. п. Бросается в глаза экзотический внешний облик туземцев — татуировка пошла гулять по миру отсюда, но не менее распространен здесь и пирсинг: ноздри можно проколоть не только булавкой или кольцом, но и вогнать в них и более массивный предмет, скажем, ручку от какого-нибудь предмета, как это сделал, например, Мауки, реализовав таким образом свои эстетические представления и идеалы… Это ему потом дорого обойдется. Из спортивных развлечений жителей Океании в последнее время приобрел популярность серфинг — плавание на доске.

На многих островах Полинезии сохранилась полигамия. Христианство решительно вступало в борьбу с этим варварским обычаем, но многоженством грешат и поныне даже в среде католических епископов. Других кандидатов на образцы христианской жизни даже у Папы Римского попросту нет.

Коварство полинезийцев или меланезийцев (папуасов) состояло когда-то еще в том, что они, прикидываясь покорными и добродушными, соглашаясь даже на вербовку в соседние более цивилизованные поселения, нередко захватывали потом судно и, издав боевой клич, расправлялись с белыми завоевателями, пуская в ход ножи и томагавки, а во времена Джека Лондона — то и дело осваивая и применяя огнестрельное оружие на практике… Соблазн полакомиться мясом поджаренного белого человека порой настолько силен, что даже обращенные в христианство — «лоту» часто не могут отказать себе в таком удовольствии.

«Тяга к цивилизации», даже если включить сюда и естественное любопытство местных аборигенов, падких на ситец, стеклянные бусы и прочую ерунду, особенно металлическую, приводит почти к повсеместному противостоянию двух рас — цветной и белой. Расовая теория (порою в склонности к ней подозревали и Джека Лондона, не говоря уж о Р. Киплинге — «певце империализма») — немыслимое упрощение мышления и представлений этих авторов, видевших гораздо больше, чем их герои, и тем более идеологические истолкователи их творчества. Так мыслили реальные европейские первопроходцы — «двигатели цивилизации» в этом крае.

Жестокий процесс насаждения или продвижения европейской цивилизации (и в американской ее разновидности) осуществлялся отнюдь не интеллигентами (как у нас, скажем, коллективизация), а людьми, похожими на капитана Ларсена, которые, кроме насилия и истребления непокорных, не знают никаких иных методов приобщения к собственной «высокой культуре». Мы знаем, как целые образованные нации сходили с ума в XX веке, насаждая миру свои сомнительные «ценности» и во Второй мировой войне, и в недавних «горячих точках». С точки зрения этих «первопроходцев-администраторов», продвигать цивилизацию надо с ружьем за плечами и с бутылкой рома в подсумке. В некоторых случаях полезны и миссионеры — проповедники учения Христа, особенно в той части, где Сын Божий и его апостолы призывают к смирению и покорности властям, очень подходит здесь и заповедь древнего Моисеева закона — «не убий!»