Лунный меч

Последовал новый перегляд, длившийся на этот раз заметно дольше первого.

– Мы согласны, ловчий, – произнёс старик и протянул морщинистую руку.

– Во имя Света! – воскликнул проповедник, кивнув головой.

– Во имя Света, – согласился Малик и скрепил договор.

2

– Клянусь, если мне придётся провести в этом хлеву ещё хоть один день, то я за себя не отвечаю! – громогласно объявил Ник – грозного вида увалень, с самого утра маячивший перед окном. – Я серьёзно! Ещё день, и я сойду с ума, достану саблю и нашинкую этих деревенщин так мелко, что хоть суп вари!

Локи только вздохнул и даже не поднял взгляда на разгневанного товарища, но продолжил с особой тщательностью водить точильным бруском по лезвию своего любимого кинжала, ставшего уже настолько острым, что им, при желании, можно было с комфортом побриться.

– Ты то же самое и вчера говорил, – напомнил он возмущённому солдату, – и всю неделю я от тебя ничего, кроме жалоб, не слышал. Может, хоть сегодня помолчишь? И, кстати, в хлеву держат скотину, а это обычная крестьянская изба – не хуже и не лучше других.

– Воняет тут точно, как в городской конюшне! – возразил Ник, одарив Локи недобрым взглядом.

– Потому что здесь живут пятеро грязных мужиков. Можно подумать, в казарме пахнет лучше.

– Его высочество, принц Николас в казарме не ночует, – насмешливо заметил Эйвери, делавший в этот момент некое подобие утренней гимнастики, но с кинжалом в руках. – Он квартирует в городе, во дворце у одной из местных принцесс…

– А ну, заткнись, сволочь! – Ник, окончательно выведенный из себя, выпучил на насмешника глаза и побагровел так сильно, что, кажется, должен был вот-вот воспламениться. – Ещё одно слово, и я этот клинок знаешь куда тебе запихаю?!

Ну вот, опять… Сказать по правде, Локи уже до смерти устал разнимать этих двоих, но в противном случае они давно бы уже поубивали друг друга. Например, сейчас, несмотря на то, что Ник нисколько не шутил, Эйвери его не только не испугался, но напротив – уже приготовился выдать очередную едкую остроту.

– Прекратите вы – оба! – прикрикнул на них Локи. – Эйвери, танцуй со своей любимой молча, а ты, Ник, перестань торчать у окна с утра до ночи – тебя и так уже дети боятся!

В ответ на выговор Эйвери лишь пожал плечами и продолжил своё занятие, но Ник хоть и поостыл немного, не был ещё готов взять себя в руки и от окна быстрым шагом направился к двери.

– Куда собрался? – спросил Локи, который как раз спрятал кинжал в ножны и потянулся за саблей.

– Воздухом подышать! Что, тоже нельзя?

– Дождись Бруно с дежурства – сегодня твоя очередь, так что ещё надышишься.

Ник громко выругался, но в кои-то веки подчинился без возражений и, сбросив на пол пояс с оружием, забрался с ногами на свою койку.

– Сволочь ты, сержант, – так и знай! Даже не рассчитывай, что в следующий раз я с тобой куда-то поеду, – сообщил он, пронзив угрюмым взглядом низкий потолок.

– За двойное жалование? – неслышно для него усмехнулся Локи. – Побежишь впереди всех!

Тут из сеней и правда послышался топот, и, протаранив дверь плечом, внутрь ввалился Бруно и сходу заголосил, мешая знакомую остальным речь с горским словечками, понятными лишь ему одному.

– Едут! – наконец выпалил он и уселся прямо на пол, тщетно пытаясь отдышаться – брать лошадей дозорным Локи также не разрешал.

Присутствующие разом встрепенулись: Эйвери стал быстро одеваться, Ник соскочил с кровати и подобрал оружие с пола, а Локи – уже одетый и вооружённый – взял со стола кувшин воды и протянул Бруно.

– Он с ними? – спросил сержант, когда дозорный напился.

– Да кто ж его знает, командир? Всадников нет, а людей в телеге с такого расстояния не сосчитать.

– Ага, если б ты ещё умел считать… – услышал сержант сзади тихий голос Эйвери, но Бруно, к счастью, ничего не заметил.

– Ладно, всем приготовиться! Ловкач! Просыпайся, мать твою, старый лежебока! Тебя это тоже касается!

– Поспишь тут с вами, как же! – раздался ворчливый голос с печи, и через некоторое время наружу высунулась косматая седая голова с лицом, заросшим вопреки уставу густой щетиной того же цвета. Ловкач, прозванный так за выдающееся умение отлынивать от работы, был в отряде Локи самым опытным, а проще говоря, старым, но именно на него сержант мог положиться в первую очередь. Словно подтверждая это, Ловкач вылез наружу целиком, и оказалось, что он готов встречать гостей ничуть не хуже других.

– Когда ты успел одеться? – удивлённо спросил Эйвери, ещё не закончивший свой туалет.

– А зачем снимать форму на ночь, если никто не проверяет её вид поутру? – резонно заметил Ловкач и поспешил к окну, которое Ник уже завесил белой полупрозрачной тканью.

Ждать пришлось недолго: едва к наблюдению присоединились Эйвери и отдышавшийся, наконец, Бруно, как к дому бывшего старосты, стоявшему прямо напротив, подкатила телега, запряжённая парой здоровых, светло коричневых мулов, и с неё один за другим стали слезать седоки. Сначала, двое рыжих крестьян – отец с сыном, затем проповедник и старый дед Наим, из-за одного только суеверия недавно отказавшийся стать старостой, а следом за ними: высокий человек в сером шерстяном плаще.

– Ловчий! – намного громче, чем следовало, выпалил Ник, но только Локи собрался его осадить, как человек в плаще повернул голову и уставился прямо на них.

Ник невольно попятился под этим пронизывающим взглядом, но Локи положил ему руку на плечо и удержал на месте.

– Не дёргайся, испепели тебя Свет! – зашипел он Нику в самое ухо. – Он нас не видит. Мы же проверяли, помнишь?

Слова подействовали – Ник успокоился, и Локи отпустил своего подчинённого, а на улице тем временем навстречу к прибывшим высыпало не меньше дюжины человек – все женского пола, но оно и понятно: мужчины уже давно трудились в поле, стараясь собрать остатки скудного урожая. Совместными усилиями женщины переключили внимание ловчего на себя и почти насильно затащили его в дом.

– Ну что, пошли? – спросил Ник, к чьим достоинствам терпение не относилось.

– Подождём немного, – сказал Локи, покачав головой. – Будем придерживаться плана: сейчас ему дадут чистую воду и свежую рубаху – никто не откажется от такого подарка после долгой дороги. Так что ему придётся снять плащ, кожаный нагрудник с ножами, ну и саблю, само собой.

Тут оказалось очень кстати, что Локи, в отличие от Бруно, считать умел хорошо, и потому он сначала добрался мысленно до двухсот, а уже потом отдал приказ выступать. Двоих он оставил во дворе прямо на виду, Эйвери приказал затаиться рядом с дверью, а сам взял с собой Ловкача и вошёл в дом.

Увидев солдат с обнажённым оружием, вдова старосты сильно перепугалась, но не издала ни звука и указала на дверь слева от входа, помеченную кроме того чёрным кружком. Теперь скрытность больше не требовалась, и по знаку сержанта Ловкач пнул дверь ногой, и сам первым заскочил в комнату, а Локи шагнул за ним следом.

Ловчий стоял к ним лицом и держал в руках белую рубаху: как видно, его прервали как раз в тот момент, когда он собирался натянуть её через голову. Локи заметил, как напряглись мышцы на его испещрённом шрамами теле, а сам ловчий напомнил ему изготовившегося к атаке хищного зверя. Но прежде чем что-то предпринять, тот бросил сначала беглый взгляд на ворвавшихся солдат, оценив расстояние до двери, потом перевёл его на своё оружие, сложенное на лавке в семи футах слева от него, и снова посмотрел на нежданных гостей – уже намного внимательнее.