Лунный парк

– От кого вы хотите защититься? Почему так рассердились? – спросил Миллер без всякого выражения. – Я чувствую ваш страх, но, кроме того, – злобу и склонность к антагонизму.

– Боже, вы блеете, как мой гребаный психиатр.

– Мистер Эллис, я видел, как человек разлетелся в прах из-за собственного антагонизма, – сказал Миллер, наклонившись, и разнес этими словами все вдребезги.

Сердце мое остановилось, а когда снова пошло, то забилось куда быстрее, чем прежде. Я тихонько заплакал. Снова надел темные очки. Я старался успокоиться, но если верить его словам, то что же дальше? Плачь усиливался стоявшей в закусочной тишиной. Только стыд помог мне прекратить рыдания.

– В прах? Вы это видели? – Я вытащил салфетку и высморкался. – О чем вы говорите?

– Один был фермером. Другой – юристом. – Миллер помолчал. – А вы не читали на сайте дневник, где я пересказываю оба этих случая?

– Нет. – Я сглотнул. – Простите, не читал.

Надо было валить из этой закусочной. Собраться с силами, подняться и ровно дойти до «рейнджровера». Вернуться в гостиницу. Забраться под одеяло. И ждать, когда за мной придет то, что за мной гоняется, и сдаться. И перестать бояться безумия и смерти.

Я не понимал, почему не действует клонопин.

Каждые несколько секунд мимо громыхал грузовик; только это и напоминало мне, что за окном закусочной – реальный мир.

– Эти люди просто вспыхнули и загорелись.

Миллер даже голоса не понизил, и я бросил взгляд на одинокую официантку, беседовавшую с поваром. Пока мы разговаривали, старик, сидевший у стойки, куда-то исчез, и я подумал: может, он тоже призрак?

– А давно вы этим занимаетесь? – спросил я. – Видите ли, я не совсем понимаю, что вы говорите. Понимаете, когда вы такое говорите, мне кажется, у меня едет крыша, и…

– Вся необходимая информация размещена на моем сайте, мистер Эллис…

Но меня уже накрыло, уже трясло от страха.

– Ну, есть у вас какое-нибудь резюме, ну, или хотя бы рекомендации, а то когда вы рассказываете, как у вас на глазах люди ни с того ни с сего вспыхнули и сгорели дотла, мне кажется, я схожу с ума…

– Мистер Эллис, дипломов мне не выдавали. И занятий на «потустороннем факультете» я не посещал. Могу похвастать только богатым опытом. Я расследовал более шести тысяч сверхъестественных явлений.

Я снова потерялся. Снова заплакал и старался не всхлипывать слишком громко.

– Что же мне делать? – твердил я.

Миллер принялся меня утешать.

– Если вы решите воспользоваться моими услугами, я приду в ваш дом и стану заклинать духов, чтоб они прекратили являться вам в осязаемой оболочке и вообще оставили ваше жилище в покое.

– Как же… с этим быть? То есть мне придется идти с вами?

Я заставил себя перестать плакать и даже удивился, когда у меня хватило на это сил; я вытер глаза и высморкался. Оказалось, что вокруг меня по столу разбросано не меньше дюжины салфеток.

– Как же быть?

На что Миллер высказался так:

– Однажды я работал с бухгалтером, он сказался одержимым. В день, когда мы назначили сеанс экзорцизма в его кондоминиуме, он говорил на латыни задом наперед, плакал кровавыми слезами, а потом у него раскололся череп.

На этот раз мое потрясение приняло несколько причудливую форму, и я пробормотал:

– Да ладно, меня проверяла налоговая. Это еще хуже.

Ну ты и крутыш, буркнул писатель. Очень в тему.

Миллер не понял, что это, в сущности, нормальная реакция.

Он уставился на меня в упор. Наступила гробовая тишина.

– Да я пошутил, – прошептал я, – это всего лишь шутка. Я хотел…

– Тот случай закончился для меня инфарктом. Меня увезли на «скорой». Я не шучу. У меня есть видеозапись.

Психическое истощение заставило меня сосредоточиться исключительно на Миллере. У меня хватило любопытства спросить:

– И что вы… делаете с этой записью?

– Демонстрирую ее на лекциях.

Я обрабатывал информацию.

– И чем этот человек был… одержим?

– Духом животного, которое, как он утверждал, его поцарапало.

Я попросил Миллера повторить еще раз.

– На него напал дикий зверь, и после этого он стал думать, что он тот, кто на него напал.

– Как это происходит? – уже почти выл я. – Как такое возможно? О чем вы говорите. Господи Иисусе…

– Мистер Эллис, вы не стали бы смеяться надо мной, если бы человек, одержимый демоном, швырнул вас на десять метров через всю комнату, а потом попытался размесить в кровавую кашу.

Мне снова потребовалось время, чтобы восстановить дыхание. Я съехал до:

– Вы правы. Простите. Я просто очень устал. Не знаю. Я не хотел над вами смеяться.

Миллер все смотрел на меня, как будто что-то обдумывая. Потом спросил, принес ли я план дома. Я наспех сделал набросок на гостиничном бланке, и, когда вынимал его из кармана куртки, руку пробила такая дрожь, что, протянув бумагу, я уронил ее на стол. Я извинился. Он взглянул на рисунок и положил его рядом с блокнотом.

– Я должен задать вам несколько вопросов, – спокойно сказал он.

Я сцепил ладони, чтоб они не тряслись.

– Когда происходят эти явления, мистер Эллис?

– Ночью, – прошептал я. – Они происходят ночью. Всегда примерно в одно и то же время, в час смерти моего отца.

– Когда конкретно?

– Не знаю, между двумя и тремя ночи. Отец умер без двадцати три, вот примерно в это время все и… творится.

Я не смог выдержать наступившей долгой паузы и спросил:

– А что это значит?

– А вы знаете, когда вы родились?

Миллер писал что-то в блокноте и, спрашивая, не посмотрел на меня.

– Да. – Я сглотнул. – Я родился в два сорок пополудни.

Миллер изучал свои записи.

– И что это может значить? – спросил я. – Кроме совпадения?

– Значит, к этому надо отнестись серьезно.

– Почему? – спросил я с интонацией верующего, голосом, каким ученик вымаливает правильный ответ у учителя.

– Потому что духи, являющиеся между полуночью и восходом, приходят не просто так – им что-то нужно.

– Не понимаю. Что это значит?

– Это значит, что они хотят напугать вас, – сказал он. – Это значит, они хотят, чтоб вы что-то поняли.