Лунный вариант

Автобус мчался по ровной, хорошо заасфальтированной дороге. В открытых окнах мелькали силуэты распластавшихся на стоянках огромных бомбардировщиков, проплывали аэродромные постройки. На здании командного пункта вяло висел полосатый матерчатый конус. Ветер стлался по земле, лишь кое-где поднимался вверх душными завертями. Автобус накалился, к металлическим поручням сидений больно было прикасаться.

Каменев сидел впереди рядом с Нелидовым, время от времени обменивался с ним односложными фразами и часто оборачивался назад, широко улыбаясь, смотрел на Женю, откровенно и озадаченно любовался ею. И опять он понравился Горелову своей непосредственностью, тем, что не скрывал восторга, навеянного неожиданной встречей. «Видно, прямая душа наш новый парашютный наставник», — подумал о нем Алеша.

Словно сговорившись, космонавты молчали, делали вид, что сосредоточенно рассматривают окрестности. Каменев понял: это они ему с Женей уступают тишину. Поблагодарил мысленно: «Какие деликатные ребята!» Кинул в сторону Жени:

— Жень, а я месяц назад отца твоего видел — на заводе у них был.

— Ну и как он? — встрепенулась Светлова.

— На житье и здоровье не жаловался. В пивнушку «Голубой Дунай» по субботам и в праздники заходит. Я и о тебе у него спросил — где, мол.

— А он?

— Дипломат старик. Самый уклончивый ответ дал. В каком-то, говорит, почтовом ящике работает или в этом роде. Если интересуешься, могу ей об этом сообщить.

— Ты, конечно, не поинтересовался?

— Время горячее было, — смущенно вздохнул Каменев.

Светлова улыбнулась:

— Узнаю своего папу конспиратора.

— Он-то хоть знает, что ты космонавтка?

— Знает, Жора. Была в прошлом году дома и созналась.

— А мне в прошлом не пришлось. К прыжку готовился.

— О ком из наших одноклассников знаешь?

— О Ленке Слоновой и Вите Пономареве. Витя кончает энергетический, а Ленка уже замужем за каким-то артистом. Двойню родила.

У Светловой колко вспыхнули глаза. Она сняла с головы берет, обмахнулась им, как веером.

— У самого-то сколько? — спросила с неловким смешком.

— Чего сколько? — не понял Каменев.

— Вот чудак, — напряженным голосом уточнила космонавтка, — не чего, а кого. Ребятишек сколько?

Каменев обиженно покачал головой:

— Откуда же им быть, Женя?

— Разве ты не женат?

— Нет, — вдруг повеселел капитан. — Парашютисты народ ветреный. Им не так просто найти жену по душе. Это я тебе точно.

— Запаздываешь, — сказала она и задумалась. Марина Бережкова отвернула лицо от окна, негромко возразила:

— А сама-то.

— Ну, я дело другое, — порозовела Женя. — Я вылета буду ждать. Своего космического счастья и, может, еще в старых девах прохожу. А Жора?.. Ты посмотри, Маринка, какой он сейчас возмужалый. И не узнать прежнего десятиклассника.

— Ладно, ладно, — прервал ее Каменев, и было видно по его лицу, как по душе пришлась ему реплика Марины Бережковой. Значит, Женя не замужем! Он как-то сразу повеселел и сделал вид, что разговора с нею он дальше продолжать не будет, потому что озабочен массой дел. Наклонившись к плечу Нелидова, стал торопливо, вполголоса что-то говорить ему.

Волоча за собой пыльный хвост, автобус уже мчался по широкой улице авиационного городка к берегу реки. В переднем смотровом окне возникло трехэтажное каменное здание, и водитель затормозил.

— Это и есть степновский отель, товарищи, — пояснил Каменев.

Космонавты один за другим выпрыгивали из машины на жесткий раскаленный песок.

Жене Светловой капитан протянул руку.

— Не надо, — смутилась вдруг Женя, — разве ты забыл, какой я была в школе? Через три ступеньки по лестницам прыгала.

— Нет, не забыл, — засмеялся Каменев.

2

Леня Рогов очень хотел отправиться на парашютные прыжки в далекий Степновск вместе с космонавтами. Но пока он сдавал очерк о нефтяниках Каспия, написанный в последней командировке, и оформлял допуск на военный аэродром, прошли лишние сутки и группа Нелидова улетела. С огорчением взял он билет на пассажирский самолет, садившийся по пути на Дальний Восток около небольшого древнего среднеазиатского города, от которого до Степновска было рукой подать — всего сотня километров. В сумерках, волоча тяжелый чемодан, пестрый от иностранных наклеек, вышел он из деревянного здания аэровокзала и стал договариваться с шоферами такси. Двое сразу отказались от поездки за пределы города. Леня размашистым шагом подошел к третьей машине. За рулем дремал молодой широколицый казах.

— Не рано ли решил заночевать, дядя? — покровительственно спросил Рогов.

Казах открыл узкие глаза с большими подвижными белками, усмешливо ответил:

— Если я дядя, тогда кто же ты? Наверное, дедушка? А? Внучке подарки в заграничном чемодане везешь? Признавайся.

В косом шоферском зеркале Леня увидел свое полное с налетом пыли на щеках и мешочками под глазами лицо, и ему стало грустно от этого веселого вопроса. «Черт возьми, — подумал журналист, — а если я сниму беретку и обнажу лысину, совсем за аксакала для него сойду». Он с завистью покосился на сильные, по локоть обнаженные руки шофера и его лишенное растительности, совсем еще юное лицо.

Отгоняя дремоту, казах добродушно зевнул.

— Тут и поневоле заснешь, — объяснил он охотно, — целые сутки дежурю. Сменщик заболел. В городе такси мало, пассажиров много. Куда хотел ехать? В гостиницу? На железнодорожный вокзал? Садись, домчу.

— Мне чуть подальше надо, — улыбнулся Рогов. — В Степновск.

— В Степновск? Ай, куда захотел! — приподнял голову шофер и, как показалось Лене, с некоторым подозрением покосился на его тяжелый чемодан с заграничными наклейками. — А ты кто будешь?

— Журналист. Леонид Рогов. Может, слыхал? — спросил Леня не без надежды, что получит утвердительный ответ. Рогов давно уже привык к тому, что случайно повстречавшиеся на жизненных тронах люди — в поездах, на аэровокзалах, в театрах, приемных начальников — знали его по очеркам и статьям. Этот не знал. Равнодушно покачав коротко остриженной головой, он скосил на Леню хитрые узкие глаза:

— Нет. Не знаю. Журналистов много, а я, Юра Тоголбеков, один,

— Ну, так повезешь меня в Степновск?

Шофер пренебрежительно пожал плечами:

— Не-е… не повезу.

— Отчего же?

— А зачем я тебя повезу, рассуди сам. До Степновска сто тридцать километров, а я по закону могу ехать от города всего на сто. А как же остальные тридцать?

— Так я же тебе заплачу, — убеждал Леня, — даже дороже заплачу.

— Дороже заплатишь, а потом фельетон писать будешь, — язвительно заметил казах. — Знаем мы вашего брата журналиста. Ты напишешь, а я, Юра Тоголбеков, должен страдать.