Лузеры

– Такой мужчина был, – вздохнула бухгалтер по зарплате Марина. – И во что превратился. Так жалко.

– Ты, Марин, дура, что ли? – вступилась внезапно Юля, единственная девушка в отделе Игоря. – Человек всю жизнь жил не своей жизнью, притворялся. Как в панцире сидел, а теперь наконец освободился. Порадовалась бы лучше за него.

– Да, блядь, – тяжело вздохнул Антонов, вслушиваясь в текст песни. – Ready, еще как.

Игорь не любил таких вот представителей ЛГБТ-сообщества и абсолютно искренне называл их ряжеными петухами. По его мнению, такие только дискредитировали остальных геев в глазах общественности.

В кухню, цокая каблучками, впорхнула Ольга.

– А здесь вот у нас офисная кухня, – она обвела пространство перед собой рукой и отступила на полшага в сторону, давая мужчине за ее спиной войти внутрь. – Чайники, микроволновки, холодильники, кофемашины. А вы сами готовите или вам ваша девушка?..

– Я привык вне офиса обедать, – сухо ответил кадровичкин спутник.

Игорь поднял глаза на говорившего, и кусок мамнадиной котлеты встал у него поперек горла. Мужчине на вид было тридцать с небольшим, и был он весь такой лощеный и холеный, что у Антонова скулы свело от раздражения. Длинные стройные ноги в узких брючках, бархатный жилет с вензелями поверх темно-синей рубашки. Длинные волосы собраны на затылке в маленький аккуратный пучок, а единственная прядь, что выбилась из общей массы, заправлена за ухо с едва заметным пирсингом. Он был похож, как подумалось Антонову, не то на цыгана, не то на жиголо, один черт. Но прежде чем программист вернулся обратно к своим котлетам, мужчина одарил его такой улыбкой, от которой Игорю и вправду захотелось отдать ему все свои сбережения, лишь бы тот улыбнулся ему снова.

– Коллеги, это Андрей Сергеевич Макаров, наш новый коммерческий директор, – с улыбкой прочирикала Ольга, осознав, что им таки удалось привлечь всеобщее внимание. – Он попозже еще зайдет в каждый отдел познакомиться, а пока что у нас просто обзорная экскурсия.

Она театрально хихикнула и жестом пригласила комдира пройти дальше.

После обеда в отдел вернулся начальник Антонова Семен и объявил, что в группе Дмитриенко трое попали в инфекционку с кишечной палочкой, так что в субботу кому-то придется выйти, потестить их последнюю фичу. Как обычно, желающих поработать сверхурочно оказался вагон.

– И-и-и-горь!

Парню вновь напомнили, почему он так ненавидит телевидение в целом и отдельные комедийные шоу в частности. Он проигнорировал отыгранную Саньком миниатюру, однако Семёна игнорировать было уже невозможно. Тот навис над столом Антонова в ожидании утвердительного ответа.

– Один не выйду, – решительно произнес Игорь, не отрывая взгляда от монитора.

– Так Юля выйдет вместе с тобой, – заверил его Семен.

– А что, меня даже не спросили? Что за дискриминация! – возмутилась Юля.

– Была бы дискриминация, если бы ты тестила одна, Юленька. А так все честно: один парень, одна девушка. Никакого сексизма в нашей компании.

– Сука ты, Семен, – едва слышно проговорила Юля и вылетела из кабинета, едва не сбив с ног кадровичку и новоиспеченного комдира.

– Похоже, мы не вовремя? – Макаров проводил девушку встревоженным взглядом.

– Рабочие моменты, – пожал плечами Семен.

– Андрей, – коммерческий протянул руку руководителю отдела разработки.

– Семен, – тот ответил на рукопожатие без особого энтузиазма.

– Привет, Андрей, – едва слышно затянул Санек откуда-то из-под рабочего стола.

Игоря всего аж передернуло, а Макаров лишь усмехнулся, слегка сощурившись.

– Весьма наслышан о работе вашей группы, – он обвел взглядом разрабов и задержался на Антонове. – Как ваш коммерческий директор, надеюсь на дальнейшее продуктивное сотрудничество.

Игорь поднял глаза, ощущая на себе непривычное для него сосредоточенное внимание. Его сначала обдало холодом, а затем бросило в жар. Он покраснел весь, до кончиков ушей. Заметив это, комдир едва заметно ухмыльнулся и проследовал за Ольгой в соседний кабинет. Игорь еще несколько секунд смотрел на его удаляющуюся спину, а затем вновь повернулся к монитору. Чувствовал себя он крайне отвратно. У него и раньше случался стояк на работе, но впервые у него встал на кого-то конкретно. И было бы из-за чего?! Он утер испарину на лбу, прикрыл глаза и начал вспоминать самые мерзотные вещи, что ему доводилось видеть: отцовские пролежни, опарыши, фильмы Балабанова. После «Груза 200» немного отпустило, но до конца дня он так и не смог выкинуть лицо Макарова из головы.

Мама Надя, слегка подвыпившая по случаю дня рождения старой подруги, присела Игорю на уши с вопросами о личной жизни. Этот психологический террор начался сразу после того, как он вернулся из армии. Атаки происходили с периодичностью в несколько месяцев и развивались по одному сценарию. Сначала мать висла у него на шее, распевая песни о том, какой у нее замечательный сын. За этим следовала минорная часть, в которой Надежда сожалела, что ее такой хороший мальчик так одинок. Заканчивалось все трагическим самобичеванием в духе: «я – плохая мать, я ничего не могу для тебя сделать». Иногда фоном вступала бабушка с классической партией: «вот бы правнуков понянчить». И если первая такая атака застала его врасплох и заставила сильно понервничать, то от всех остальных он довольно успешно отбивался сначала учебой и защитой диплома, потом нестабильным материальным положением, ну и, конечно, его излюбленным приемом – отношениями на расстоянии.

В этом он, без преувеличения, был хорош и не ограничивался тупым скачиванием фоток с Яндекса. Он полностью прорабатывал личность и характер персонажа, а также подкреплял фейковые отношения вещественными доказательствами в виде им же самим написанных писем, а также подарков на праздники. Порой в моменты жесткой рефлексии он осознавал, насколько жалко и стыдно ведет себя. Он оправдывал свое вранье благими намерениями. Самому себе приводил в пример смерть отца, говорил себе, что не хочет повторения подобного. Под натиском болезненных воспоминаний самоуничижение отступало, и он продолжал жить привычной для него жалкой жизнью.

– У Регины, моей одноклассницы, средняя дочка – твоя ровесница и тоже политех закончила, – Надежда произнесла это тоном а-ля «вот это совпадение». – У меня и фотка есть.

– Мам, не надо, – Игорь попытался ретироваться в свою комнату.

– Ну хоть бы взглянул одним глазом.

– Это бесполезно, – отмахнулся Гоша.

– Ну почему? – не унималась мать.

Он бросил на нее обреченный взгляд. Все было бы проще, откройся он ей сейчас? Перед глазами всплыл образ коммерческого директора. Во время кофе-брейка девушки из отдела кадров спросили его, свободен ли он. На что он ответил:

– Я свободен. Но если у вас личный интерес, я вас разочарую: мне нравятся мужчины.

И как у него получается так легко говорить об этом? Он будто признавался в необычных пристрастиях в еде. Гоша вздохнул.

– Мне уже нравится кое-кто, – сказал он, сглотнув ком в горле. – Мы коллеги, но мне там ничего не светит.

Мама Надя покачала головой.

– И почему ты так уверен?

Он снова вздохнул. Для него ответ был очевиден, и от того, что мать не понимала, на душе становилось еще тяжелее.

– Да просто посмотри на меня, – ответил он полушепотом, бессильно опустившись на кухонный табурет.

Надежда отвела взгляд в сторону и тоже вздохнула. Затем, шаркая затертыми тапками, она подошла к сыну, обняла его и погладила по коротко остриженным волосам.

– Chacun est l’artisan de son bonheur, – прошептала она, заглядывая ему в лицо, – Если ты чем-то недоволен, просто измени это. Я тебе помогу.

Игорь кивнул и выдавил из себя что-то вроде «спасибо». Но то, что нужно было, изменить в себе он не мог, как бы сильно этого ни хотел.