Львы Аль-Рассана

У Аммара на одной руке была рана, она осмотрела ее при свете факелов; рана оказалась несерьезной. Он ей так и говорил, но ей необходимо было увидеть самой. Она отвела его к реке, промыла и перевязала рану. Чтобы хоть чем-то заняться. Стоя на коленях, она окунула кусок ткани в холодную воду и вымыла лицо, глядя вниз на дрожащую на Таваресе дорожку лунного света. Глубоко вдохнула в себя ночной воздух.

Они пошли дальше, вдоль ограды, на север. И там увидели короля Рамиро вместе с Родриго и Альваром на лугу, среди травы. За ними простиралась темная, бескрайняя пустота. Джеана увидела, как Родриго скрестил на груди руки и крепко прижал их к себе. Было уже очень поздно. Дул ночной ветер.

«Куда бы ни дул ветер…»

Потом они увидели, как Родриго и Альвар встали на колени перед королем, а затем поднялись.

– Кто мои враги? – через какое-то время спросила Джеана.

– Это мои враги, я полагаю, – сказал Аммар.

– А твои кто?

– Очень скоро мы об этом узнаем больше, любимая. Смотри и слушай. Вероятно, скоро я получу выгодное предложение.

Теперь его голос звучал холодно, но она знала, что это самозащита. Вероятно, она лучше любого другого человека в мире чувствовала то, что связало Аммара ибн Хайрана и Родриго Бельмонте друг с другом, хоть это и казалось невероятным.

Сейчас Джеану охватило предчувствие расставаний, сегодня ночью наступало завершение. И из-за этого ей тоже хотелось плакать.

Они ждали. Трое мужчин прошли по темной траве и приблизились к ним у ворот. Она увидел, что Альвар тоже ранен. У него на плече запеклась кровь. Ни слова не говоря, Джеана подошла к нему и начала осторожно оттягивать свободную ткань сорочки, чтобы открыть находящуюся под ней рану. Он взглянул на Джеану, потом отвел глаза и стоял тихо, пока она осматривала его рану.

– Аммар. Я надеялся отыскать тебя, – тихо произнес Родриго. – У тебя найдется минута для разговора? – Он говорил на языке Эспераньи.

– Для тебя – всегда, – серьезно ответил ибн Хайран на том же языке.

– Король Вальедо оказал мне честь, попросив стать его министром.

Джеана посмотрела на него. Аммар наклонил голову.

– Ты тоже оказал ему честь, если согласился.

– Я согласился.

Аммар тонко улыбнулся.

– Бадир Рагозский будет огорчен.

– Представляю себе. К сожалению, я намереваюсь дать ему еще больший повод для огорчения.

– Каким образом?

«Это похоже на танец, – подумала Джеана, – этот официальный тон гораздо больше маскировал истину, чем слова». Она стояла рядом с юным Альваром, слушала и перестала даже притворяться, что осматривает его плечо. Все равно было слишком темно.

– Полагаю, что обладаю достаточными полномочиями, чтобы сделать тебе предложение от имени короля Вальедо.

«Он был прав», – подумала Джеана. Откуда Аммар так точно это знал? На это нет ответа, разве что вспомнить, кем он был. Кем они оба были. В ветре с севера она ощущала, как что-то быстро близится к концу.

Аммар ответил:

– Предложения меня всегда интересуют. А ты всегда делаешь интересные предложения.

Родриго заколебался, подыскивая слова.

– Пока мы стоим здесь, король Руанды Санчес скачет в Салос вдоль реки, а армия Халоньи приближается к Рагозе.

– А! Халонья выступила! Королева Фруэла едет, чтобы отомстить за своего погибшего капитана?

При этих словах король Рамиро криво усмехнулся.

– Нечто в этом роде, – без улыбки ответил Родриго. – За все эти годы погибло очень много капитанов.

– Увы, это правда. «Война питается сердцами храбрецов, подобно дикому псу».

– Я знаю эту строчку, – внезапно произнес король Вальедо. – Это написал ибн Хайран из Альджейса.

Аммар повернулся к нему, и Джеана поняла, что он удивлен, как бы ни старался это скрыть.

– К вашим услугам, государь. Эта строчка лучше звучит на ашаритском языке.

Теперь пришла очередь короля выказать удивление. Он метнул взгляд на Родриго, потом снова посмотрел на Аммара.

– Я не имел… это вы? – Он снова повернулся к Родриго, высоко подняв брови.

Родриго хладнокровно сказал:

– Мы одновременно оказались в ссылке в Рагозе в прошлом году. И с тех пор стали соратниками. Он приехал сюда, несмотря на то, что ему грозит смерть за появление на земле Картады, чтобы вызволить Исхака бен Йонаннона и его жену из Фезаны. Джеана бет Исхак, которая здесь стоит, – лекарь моего отряда. Ибн Хайран был бы убит мувардийцами, если бы они узнали, что он находится в городе.

– Смею сказать, здесь нет взаимной любви, – пробормотал король Рамиро. Он был высоким, красивым мужчиной. И еще он узнал строчку из поэмы Аммара. – Или есть? – спросил он.

– Я пытаюсь это выяснить, – сказал Родриго. – Аммар, мы всегда думали, что, если эта армия и две другие двинутся на юг, Язир ибн Кариф, вероятно, появится на полуострове к концу лета или следующей весной. Прежнему Аль-Рассану, каким он был, приходит конец.

– С грустью признаю это, – услышала Джеана тихий ответ человека, которого любила. – Скажи мне, кто вспомнит сады Аль-Фонтаны в будущем? Или слоновую кость в храмах Рагозы?

– На это я не знаю ответа, – сказал Родриго. – Возможно, ты поможешь нам всем вспомнить, я не знаю. У меня более насущные заботы. Король сообщил мне, что эта кампания должна стать наступательной войной Вальедо, а не священной войной, хотя с нами здесь находятся клирики и все выглядит как священная война.

– О, прекрасно! – слишком весело ответил Аммар. – Означает ли это, что только тех, кто будет оказывать вам сопротивление, станут прибивать гвоздями к столбам или сжигать живьем, пока клирики будут петь гимны Джаду?

– Нечто в этом роде, – ровным голосом подтвердил Родриго.

– Альмалик Картадский – уже покойник, – тихо вставил король Рамиро, – за то, что он пытался сделать с королевой. А мувардийцам, когда мы их найдем, нечего надеяться на мою жалость. Особенно после сегодняшней ночи. Но сердце у меня не лежит к убийству – ради собственного блага или чтобы доставить удовольствие священникам.

– А, – произнес Аммар самым насмешливым тоном, – мягкое завоевание. Всадники Джада машут руками веселым ашаритским фермерам, проезжая мимо. И чтобы ваши храбрые солдаты были довольны – что? Зарубите на ходу нескольких киндатов? Их-то никому не будет жалко, правда?

Родриго не захотел клюнуть на эту приманку.

– Это война, Аммар. Мы уже не дети. Есть Ашар и есть Джад, и будут твориться отвратительные вещи. После нескольких сотен лет, когда другая армия плывет в Сорийю, будут вещи даже хуже.