Лягушка Баскервилей

Машка засмеялась:

– Супер, прикольно!

Лада положила мне руку на плечо:

– Дашуль! Больше не катайся по гадким местам. Если хочешь скульптуру в садик, звякни нам – достану настоящую.

– Настоящая собака уже есть, – напомнила Машка, – мамулечка хотела муляж.

– Вот и организую подлинный, – воскликнула Лада. – Из Италии, карарский мрамор, глаза – брильянты. За копейки добуду, тысяч за десять евро!

Я икнула.

– За сколько?

– Всего-то за десятку тысяч евриков, – презрительно повторила Лада, – не о чем беседовать. Только туи надо сейчас сажать, и не по триста рублей, а по пятьсот баксов.

Я вновь икнула.

– По сколько?

Витя шумно вздохнул и тронул Тёму за плечо:

– Пошли, все обсудим.

Лада обняла меня за плечи:

– Дашуль, на рынке можно приобрести туи и по десятке, но они погибнут. Настоящее дерево стоит полтыщи. Я, конечно, поторгуюсь, собью цену, возьму по четыреста.

– Хочу только настоящие туи, – безапелляционно заявил Тёма.

– Правильно, – кивнул Витя.

– Сейчас позвоню в банк! – вскинулся Тёма.

– Верно, – похвалил прораб, – мудрое решение.

Мы вернулись на наш участок.

– Машины у вас новые, – неожиданно отметила Маша.

– Что ты, кошечка, – живо заулыбалась Лада, – из ремонта забрали.

– А расписку вы Тёме дадите? – прищурилась Машка. – И всякие чеки? Ну, на трубы, к примеру.

Витя крякнул и пустился в объяснения.

– Тут такая лабуда приключилась. «Инфинити» и Ладкина спортивка в сервисе стояли, мы на «Ниве» катались, а она без сигнализации. Гоняли весь день по фирмам, закупали материал для дома Тёмы…

– Устали, – подхватила Лада, – пошли кофейку попить, выходим – стекло разбито…

– Документов нет, – грустно вклинился Витя. – Сперли вместе с портфелем. Небось думали, там денег куча. Следили за нами, стопудово – вели от магазина.

– Ну и ну, – ахнула я, – вас обворовали!

– Только чеки пропали, – хором ответили прорабы, – отчитаться не можем. Мы люди честные, были бы воры – на принтере б квитанции наделали, но это не в наших правилах.

– И не надо, все же куплено! – бойко воскликнул Тёма. – Не переживайте, ребята, какие проверки между друзьями. В жизни еще не такое случается. Вот у меня был знакомый, звали Пашей…

Мне пришлось еще раз выслушать историю про парня, который сначала отсидел срок за убийство жены, а потом задушил на улице совершенно незнакомую женщину.

Внезапно я ощутила острый приступ любопытства. Действительно, почему Паша избежал наказания?

Глава 18

На следующий день, ровно в полдень, я позвонила Валечке.

– Записывай, – очень спокойно сказала подруга, – диктую: Лариса Анатольевна Королькова была осуждена за убийство, через год после вынесения приговора стала проявлять неадекватность, пыталась покончить с собой, в результате была переведена в больницу города Добротеево, где и скончалась.

– А тело куда дели?

– Похоронили, – удивленно ответила Валентина. – Куда ж еще покойника отправить? На кладбище.

– Люди в заключении часто сходят с ума?

– Случается такое.

– И умирают?

Валечка кашлянула.

– Даш, тебе лучше не задаваться кое-какими вопросами. Да, за решеткой люди погибают. От разных причин. Один заболел туберкулезом, другой отравился некачественным алкоголем, третьего убили…

– Где он водку-то взял?

Валя протяжно вздохнула:

– Ну, самый простой вариант – из черного хлеба сделал. Нажевал, наплевал, сахарку подсыпал, и… Не поверишь, какие умельцы встречаются. А еще, к огромному моему сожалению, находятся недобросовестные служители закона. Зарплата у наших сотрудников не особо велика, прямо скажем, мало они получают, а под их охраной оказываются разные люди. И теперь представь, принимает дежурный посылку для контингента, проверяет по описи: икра черная, рыба осетрина, конфеты шоколадные, кофе элитный, чай наилучший, батон колбасы стоимостью в пол-оклада начальника зоны, мыло французское… Да охранник таким никогда не пользуется, он осетринку-севрюжку себе и на Новый год позволить не может. Некоторые наши сотрудники звереют, другие начинают жаловаться на жизнь, третьи предлагают: «Вы мне деньжонок, а я за мзду на все готов». Вот и появляются в СИЗО да на зонах мобильные, водка, ножи, наркотики. И письма притянут, и ответ отнесут, и неправомерное свидание устроят. Знаешь, сколько скандалов в московских изоляторах случается? Твоя Королькова сама скончалась, смерть обычная, в психушке, а порой ведь в камере на тот свет уезжают. Двадцать человек спят, никто не просыпается, а утром… Ба! Труп! Как сумел тихо с собой покончить? Отчего никто не всполошился? Загадка еще та.

– Где это Добротеево находится?

– По Рязанке, в принципе недалеко. А что?

– Ты говорила, будто хорошо знакома с главврачом скорбного места?

– С Пацюк? Да, Елена Николаевна отличный врач и достойный человек.

– Можешь ей позвонить?

– Цель?

– Мне надо с ней поболтать.

– Ну…

– Валечка! Очень, просто очень…

– Хорошо, – перебила подруга, – попробую. Не занимай телефон, у меня скоро обед заканчивается, а из рабочего кабинета лучше на подобные темы не беседовать.

Я положила трубку в карман, позвала собак и вышла во двор. Ну надо же, какое лето в нынешнем году выдалось – теплое, солнечное!

– Снап, Снап… – зазвенел тоненький голосок.

Ротвейлер повернул на звук крупную голову, потом слегка осел на задние лапы, счастливо взвизгнул и ринулся к забору. Я улыбнулась. Значит, к нашему соседу, банкиру Сыромятникову, прибыл на лето Никита, сын дочери финансиста от первого брака, совершенно замечательный малыш, обожающий всех животных на свете. Оказываясь на побывке у дедушки, Никитка моментально летит к нам, он обнимается и целуется со всеми собаками, но со Снапом паренька связывают особые отношения.

– Снапуня, – щебетал Никита, наглаживая морду ротвейлера. – Ой, а он еще больше стал! Растет!

Я засмеялась:

– Скорее толстеет. Снап слишком много ест, и еще он начал воровать со стола. А вот ты вытянулся.

– Да, – гордо сообщил Никита, – во второй класс перешел, с одной тройкой, по математике.

– Три балла вполне нормальная оценка, – решила я приободрить школьника. – Вот если кол поставят, тогда беда.

– У дедушки иное мнение, – заговорщицки зашептал малыш, – он мне два дня не разрешал гулять!

– Почему?

– Дедуля говорит, что он в моем возрасте учился на «отлично», – застрекотал Никита, – у него никогда плохих отметок не имелось, сплошняком пятерки в дневнике стояли.

Я заморгала. Банкир Сыромятников имеет на пальцах характерные шрамы, какие остаются у человека после сведения татуировок. А кто делает картинки на фалангах? Уголовники. Они накалывают там «перстни», сообщающие о количестве ходок. Может, браток, уцелевший в битвах девяностых годов, а потом благополучно ставший финансистом, и учился в школе на одни пятерки, но, на мой обывательский взгляд, лучше жить честным троечником, чем криминальным отличником.