Лягушка-принцесса

— … случилось что-то плохое, — выпалил сын императора, очевидно, так и не придумав ничего лучше. — Ты так рвалась на помощь той обманщице…

"Я и подумать не могла, что он догадается! — погребальным колоколом прозвенело в сознании попаданки. — Вот батман, противно-то как!"

Она попыталась вырваться, но молодой человек лишь крепче прижимал её к себе, бормоча:

— Клянусь всеми богами, Сухаром всенасущным и Питром, своей честью, любовью к тебе, что никому не позволю причинить тебе боль. Я жизнь отдам, чтобы тебя защитить. Ты же сама мне сказала в доме Птания, что прошлое останется прошлым. Пусть так и будет. И мы больше никогда не станем о нём говорить.

Слова Вилита, тон, которым они были сказаны, целебным бальзамом пролились на измученную, мятущуюся душу Ники, прогоняя прочь терзавших её демонов.

Девушке вдруг ужасно захотелось поверить этому человеку, и маленький, не дававший ей покоя червячок, с чмоканьем лопнул.

Отпустив талию принца, она обняла любимого за шею и медленно опустилась на кровать, увлекая его за собой.

И мир вокруг закружился в волшебном танце. Жар, исходивший от сильных, но удивительно ласковых рук юноши, разжёг в её груди такой пожар, что временами Нике казалось, будто она теряет ощущение реальности.

Рот жадно хватал воздух, а сведённые судорогой пальцы безжалостно царапали спину сына императора.

Чувствуя рвущийся из груди крик, попаданка выгнулась дугой, намертво стискивая зубы. Но на пике наслаждения не выдержала, и её вопль огласил переполненную любовью и мраком комнату.

Потом Нике всё же удалось немного взять себя в руки, и голос её звучал уже не так громко.

Обессиленные и счастливые они какое-то время лежали в объятиях друг друга, блаженствуя в окутавшем их покрывале расслабленной неги, когда тела и души упиваются неповторимым ощущением полного единения.

Бормоча что-то неразборчиво ласковое, Вилит так и заснул, глядя в глаза возлюбленной. Вздохнув, та устроилась поудобнее под мышкой своего мужчины.

Внезапно в переливавшийся всеми цветами радуги сон ворвалось мерзкое, противное хихиканье. Инстинктивно вскинув голову, племянница регистора Трениума ясно различила в темноте ехидно скривившееся лицо Наставника.

Её названный отец Лаций Юлис Агилис, одетый почему-то в белый сенаторский плащ, сидел, казалось, прямо на воздухе в каком-нибудь метре от кровати.

"Он мне просто снится", — с облегчением подумала девушка.

— Можно сказать и так, — важно кивнул старый радланин, превращаясь в ласково улыбающуюся Риату.

Нервно сглотнув, Ника ткнула мирно похрапывавшего принца кулаком в бок.

— Не буди, — посоветовала служанка, качая головой. — Всё равно не проснётся.

— А я уже начала думать, что там на Маракане был только сон, — пробормотала попаданка, осторожно выбираясь из-под руки возлюбленного.

— Это и есть сон, — согласился Мерк Картен, сцепив руки на круглом животике.

— Если ты появился, — сказала девушка, спускаясь с кровати и поднимая валявшуюся на полу тунику. — Значит, я прошла квест?

— Да, — на месте морехода довольно щерился Глухой Гром с торчавшим из глазницы сучком.

Во время своего долгого путешествия от Некуима до Радла Ника столько раз представляла себе их разговор, что подобные метаморфозы не произвели на неё никакого впечатления. В добротных голливудских ужастиках встречаются превращения и по-страшнее.

Она не стала одеваться, а просто прикрыла грудь туникой, внезапно подумав, что этот мерзавец, должно быть, видел всё, что творилось здесь несколько минут назад.

"А ну и батман! — мысленно фыркнула будущая принцесса. — Пусть завидует!"

По лицу и фигуре охотника пробежала мелкая рябь. Спустя секунды, перед попаданкой сидела, поправляя прикрывавшие опухшие от слёз глаза очки, немолодая, осунувшаяся женщина в потёртых джинсах и клетчатой рубахе с закатанными рукавами.

— Не смей! — вскричала Ника, вскакивая и сжимая кулаки. — Не смей приплетать сюда мою маму!

— А ты думай, с кем говоришь и что думаешь! — оскалилось существо, превращаясь в толстого старика в нелепом меховом балахоне, увешанном деревянными трещотками и амулетами с серебряным колокольчиком на шее. — Не то ещё и не такое увидишь!

— Ты обещал оставить меня в покое! — шипя от бессильной ярости, процедила собеседница, вновь опускаясь на кровать и прижимая к груди скомканную тунику.

— Я такого не говорил, — возразил Колдун аратачей, превращаясь в красивого кудрявого мальчика, лет двенадцати.

У девушки сжалось сердце. Проклятый Игрок знает, как ужалить её по-больнее.

Херен, сын актёра Ун Герата из урбы Гу Менсина. Этот ребёнок когда-то погиб по вине Ники.

— Но ты перестала возбуждать моё любопытство, — существо капризно надуло пухлые детские губы. — Всё, что будет дальше, так скучно и предсказуемо… Вы, люди, никогда не отличались оригинальностью поступков. Хотя, признаюсь, на какое-то время ты скрасила моё бытие, сделав его чуточку интереснее. За это и получила свою награду. Как я и обещал, ты стала имперской аристократкой, получила богатство и даже некоторую свободу, потому что этот глупец тебя действительно любит.

Бросив взгляд на безмятежно спящего Вилита, девушка набычилась.

— Твоя работа?

— О нет! — пряча кривую ухмылку в густой бороде, возразил толстый мужчина в густо покрытом заплатами плаще. — Я лишь устраивал ваши встречи.

Только предельным напряжением воли попаданке удавалось удерживать голову пустой, напрочь изгоняя из сознания любые мысли.

Собеседник довольно осклабился.

— На прощание я хочу сделать тебе маленький подарок.

— Какой? — мгновенно насторожилась Ника, не ожидавшая от Игрока ничего хорошего.

— На обратом пути из Некуима корабль Мерка Картена попал в шторм и затонул, — застенчиво улыбнулась лицом дочка морехода.

Девушка почувствовала подступающую к горлу тошноту. Эта безжалостная тварь, походя, загубила тридцать человек, сделав именно её ответственной за их смерть.

— Теперь уже никто в Империи не узнает, что Лаций Юлис Агилис добрался до Некуима в одиночку, потеряв жену в Рифейских горах. Сберегая тайну сапфиров и уверовав в благосклонность богов, Мерк Картен не оставил никаких записей о точном маршруте своих путешествий через океан. Поэтому новых гостей из Канакерна аратачи не увидят ещё лет сто, а то и дольше.

— Ты чудовище! — не выдержала попаданка.

— Как и ты для какого-нибудь муравья, — равнодушно пожала плечами Вестакия Картен, неторопливо превращаясь снова в Наставника. — Или таракана. Помнишь, как в детстве била их тапком? Шлёп и труп, шлёп и труп. А потом спускала в унитаз да ещё и морщилась.

От этих слов Ника словно окаменела. Видимо, разочаровавшись подобной реакцией, существо фыркнуло, поднимаясь на ноги, но по-прежнему не касаясь ими пола.

— Прощай.

— Постой! — вскричала девушка, вскакивая с кровати.