Люби меня настоящую

Утром я как могу, скрываю следы бессонной ночи. Жаль, что внутри нельзя залить толстым слоем тонального крема душу в кровавых ранах.

Все переворачивается, мешая в кучу и дезориентируя. У подъезда меня ждет Заевский. И…

Тимофей, который с видом немого шока наблюдает, как я сажусь в машину. Леша придерживает за талию, почти заталкивая внутрь. Меня трясет.

Его вопросительное: Рита? с хрипотцой в уставшем голосе, лишает сил на сопротивление. Хотелось вцепиться и кричать Зачем? Зачем? Ненавижу. И услышать в ответ, что все это ложь. Но кого я обманываю. Тату на бедре можно увидеть только в одной ситуации.

Тим не останавливается, нагоняет на трассе, подрезая и преграждает движение. Пока Заеский орет на него. Тимофей волоком вытаскивает меня из машины.

– Охренела, Рита. Какого х*я тут происходит?
– я сжимаюсь от его злости, но обида вытряхивает трусость и заставляет действовать на эмоциях.

– Происходит то, что какой-то придурок неадекватный, лезет, куда не просят. Лукашин тебе чего надо?

– Совсем б**ть ох**ела – ревет как медведь, встряхивая меня за плечи

– Обороты сбавь и тон по вежливей можно. Мы с Лешей встречаемся, так что отвали Тимофей. Повеселились и хватит. Хочу серьезных отношений. Понял.

Тим отпускает меня, сжимает челюсть. Глаза черные по- дикому. На щеках бордовые пятна проступают от напряжения. Отступает на шаг проходясь, сверху вниз взглядом. На губах растягивается гадкая усмешка.

– Я понял, захочешь потрахаться, знаешь где живу. Юбка отличная. Моя любимая Заевский. Спроси у Марго почему.

Садится и уезжает.

– Рит ты как? – Заевский пытается обнять за плечи.

Я отхожу, опираясь руками на капот, пытаясь остановить рыдания. Сволочь, какая же сволочь.

Глава 23

Равнодушие Тимофея все проясняет до конца. Он не преследует. И я в очередной раз поражаюсь силе фантазий. Я так этого хотела, что просто придумала и верила.

Мы с Заевским уже неделю встречаемся. Во мне ничего не вспыхивает. Как на работу хожу на свидания и каждый раз, возвращаясь домой, облегченно выдыхаю, что не навязывается поцелуями и объятиями.

Я им пользуюсь, прикрываясь как ширмой. Мне стыдно и как-то тошно от себя. Но ведь все изменится, я привыкну к нему.

Подсаживаюсь к Соне, она все такая же отрешенная. Макар пропал с радаров.

– Сонь поговорим – заглядываю ей в глаза.

– Марго, из меня сейчас собеседник никакой, если честно.

– Давай просто Рита. Вы расстались? – участливо беру за руку, избегая называть Макара по имени.

– Да – задушенным шепотом произносит – А Тимофей?

– Все кончено, что сказать друзья, у них и хобби похожи. Развлекаться, а потом оставлять растерзанными – Соня подбирается, бросаясь на защиту.

– У нас не так, я сама виновата. Макар он … Рита, давай не будем об этом говорить – вижу как ей больно по остекленелым глазам.

– Конечно, Соня, я и сама не хочу. Мы с Заевским в кино вечером идем, хочешь с нами, комедия или драма на твой выбор.

– Вы с Лешей встречаетесь?

– Пытаемся, но если по правде получается, не очень – поднимаю глаза, с жадной горечью осматривая фигуру Тимофея. Больным ожогом, вдох растекается по груди .Смотреть на него и не касаться, почти до судорог, так напрягаешься от фантомных ощущений.

Он, как будто почувствовав, поворачивается, славливает мой взгляд и удерживает. Потом резко вскакивает, отбрасывая стол с такой силой, что он опрокидывается. А Тим даже не оглянувшись уходит .

– Больно, Рита? – Соня берет мою руку, считывая, по тому, как я отворачиваюсь, прикрывая глаза и изо всех сил удерживая слезы.

– Не смертельно, значит, еще есть шанс. Так что насчет кино ?

– Я не помешаю?

– Ты спасешь меня. Драма, комедия

– Драма, можно поплакать два часа.

– Ты мои мысли читаешь.

Идем в кино уже в увеличенном составе. Катя пополняет наши ряды. Коалиция отверженных женщин, отличное название для нашей компании. Заевский мужественно выдерживает наши рыдания в течении всего сеанса. В кафе сдается и ретируется со словами: По-моему я здесь лишний. Домой поеду.

А мы продолжаем упиваться нашей печалью, заливая ее белым вином. Под конец вечера нас накрывает алкоголем и откровением. Мы с Катей зацеловывая Соню, умоляем простить нас за прошлые обиды. Она великодушно отпускает нам грехи. Мы вызываем такси и отправляемся баиньки.

Умываюсь, размазывая пьяные слезы по лицу. Думаю, про Тимофея, про то что было. Хочу к нему, трогать его тело вжиматься. И вою от этого белугой. Маша осталась у Максима, и я рада, что она этого не видит.

Изрезаю в клочья ненавистную юбку, с особой жестокостью, на мелкие кусочки. Удаляю всю переписку, предварительно читая. Каждое слово, как порез ножом на сердце. Моя… вжих. Девочка восхитительная ….вжих. Вместе… глубоко прокручивает и загоняется по самую рукоять.

Заслушиваю песню Mary Gu Астероид, в каком-то безумии, прыгая по кровати и во все горло подпевая припев. Хочу, чтобы прошло. Не реагировать, диким криком выпустить всю адскую смесь изнутри. Только меня кроет и больно так, что почти невозможно терпеть. Невыносимо.

Выдыхаюсь и обессилено падаю вниз, терзая себя нашими фото. Не могу удалить. Целую его, закапывая слезами экран. Всплывающее сообщение мутным квадратом высвечивает стекло смартфона.

Одурело читаю сообщение, абонент неизвестен.

– Спишь Туманова – сквозь пелену нетрезвого мозга доходит кто это. Издевается король ада, терзает.

– Не пиши Лешу, разбудишь – набираю, зло, вдавливая палец в экран.

– Не ври … я видел, как он свалил от вашей пьяной компашки – слушаю аудио пропитанное бешенством.

– Он меня дома ждал

– Сука ты Рита, задушить тебя хочу и трахать – хриплым рыком звенит в тишине. Голос скрипом по стеклу проходится по мозгам. Два раза перематываю и блокирую номер. Минута и еще одно сообщение