Люби меня по-немецки

Ощущаю в кармане жужжание входящего сообщения и, кое-как изловчившись, чудом не проткнув локтем надутый дирижабль стоящей рядом блондинки, оживляю пальцем экран.

"Юбка просто секси. Тебе идёт".

Распахиваю широко глаза и, стараясь не привлекать лишнего внимания, осматриваюсь по сторонам. Не понимаю когда, но толпа рокеров куда-то рассосалась, и теперь пространство возле сцены напоминает бахчёвое поле. Дыни, арбузы, тыквы — и всё это в облаке приторных духов.

Повзрослевший фанклуб Джастина Бибера вышел на новую охоту?

И где же Курт! Если он видит мою юбку (неужто и правда секси?!), стало быть, он где-то поблизости.

Снова осматриваюсь. Бармен у стойки виртуозно лавирует шейкером — высокий, смуглый, но на Ганса не смахивает даже отдалённо.

Может, он на фейс-контроле стоит, заменяет малыша Алёшу? Хотя с его комплекцией это вряд ли. Ему скорее по подиуму надо круги нарезать, чем растаскивать поддатых тинейджеров у входа.

Крепче сжимаю телефон и гипнотизирую короткое предложение.

"Юбка секси".

Какой… смелый комплимент. Олег бы сказал: "твой наряд очарователен" или "юбка отлично гармонирует с этой причёской". Но секси… какое вульгарное слово! Вульгарное, но… приятное.

Давлю улыбку и быстро набираю: «Не знаю, о какой юбке речь. Я дома. В пижаме сплю»… и тут же стираю. Что за нелепая отмазка! Он уже меня увидел!

И вообще, во что я ввязалась! Надо делать отсюда ноги, пока не поздно!

С ужасом осознаю, как глупо это выглядит со стороны — отменить все планы и притащиться в сомнительный ночной клуб по первому же зову незнакомца.

Зачем? Для чего? Рассудительная Ульяна толкает меня в сторону выхода, а Ульяна-авантюристка зудит, что раз уж ты здесь, отыщи его. Неужели тебе не интересно?

— Нет, мне совсем неинтересно! Отстань! — произношу вслух. Оказавшаяся по правую руку Ирэн бросает на меня осторожный взгляд и жмётся к подружке.

Вот теперь точно пора уходить. Идея изначально была неудачной, теперь же я ещё снискала славу городской сумасшедшей. Поеду прямиком к Олегу, извинюсь, и если он вдруг всё ещё захочет сделать мне предложение — ну что ж, я выдержу это с достоинством. Зато в статусе замужней матроны будет один неоспоримый плюс — никакого соблазна отираться ночами по злачным местам.

Уверенно засовываю телефон в сумочку и собираюсь незаметно улизнуть, как вдруг в толпе начинается бурное оживление.

— Смотри-смотри, вон он! — подпрыгивая на месте визжит Ирэн, и пельменный цех устремляет свои восторженные взгляды на сцену.

Собираюсь было обернуться и посмотреть, ради кого троица надела всё лучшее сразу, как вдруг взгляд цепляется к выведенной на плазме электронной афише: "Курт Рейнхард: я буду любить тебя по-немецки" — и снимок улыбающегося Ганса с электро-гитарой наперевес.

Часть 14

Это что, шутка такая?

— О, Боже, ты только посмотри на него, Софи! Я его хочу! — причитает третья безымянная подружка, и я ошарашенно поворачиваюсь к сцене.

Поставив на середину высокий стул, Ганс, собственной персоной, словно Коллос Родосский раскланивается перед растаявшими фанатками и приземляет пятую точку на табурет. Уверенно кладёт гитару ребром на колено и, подмигнув кому-то из толпы (бабник!), кивком головы даёт знак начинать.

Барабанные палочки отстукивают ритм, звенят тарелки и раздаются первые звуки на удивление приятной мелодии. А после агонии «Бледных поганок» эта музыка и вовсе словно услада для ушей.

Томно прикрыв глаза (позёр!), Курт бархатным баритоном затягивает первые строчки, и до меня только тогда доходит, что это за песня — "Californication" Ред Хот Чили Пепперс. Позор на мои намечающиеся седины! Не узнать музыкальную любовь юности, это словно забыть имя своего первого.

Благоухающая на все лады толпа фальшиво подпевает знакомые строки, покачиваясь в едином порыве экстаза, одна я стою словно соляной столб и, прижав к груди сумочку, смотрю открыв рот на развернувшееся перед глазами представление.

Ганс, он же Курт, он же лже-Олег — поёт? Серьёзно? И поёт, хочу сказать, очень проникновенно. На чистом английском! И куда только акцент подевался.

— Какой же он крутой, правда? — толкает меня в бок белокурая соседка, перетаптываясь на двенадцатисантиметровых шпильках. — Я только ради него сюда из Бирюлёво притащилась.

— Да, он… неплох, — мямлю в ответ, возвращая взгляд воскресшему Элвису на сцене.

— Неплох? Ты в своём уме?! Да он ходячий секс, только посмотри на его руки, — возмущённо парирует блонди, словно то, что я не пищу от восторга при виде Рейнхарда, является для неё личным оскорблением. — Огонь мужик, у меня все подруги от его треков тащатся. А что уж говорить о заднице… — вздыхает, поджав губы. — Жаль, что он занят.

— Занят? — даже глаза от сцены отвожу.

— Ну да. У такого красавчика не может не быть подружки, это же логично, — со знанием дела констатирует соседка, и визгливо подхватывает строку в унисон с Куртом.

Ну всё ясно, теперь его поведение самоуверенного альфы обретает почву — он просто знает, насколько неотразим, все эти глупые софи и ирэны вселили в него полную уверенность в своей эфемерной крутости.

Ну это, знаете, как ещё посмотреть. Да, он бесспорно хорош собой и поёт до отвращения отлично, но это не значит, что все поголовно должны укладываться штабелями и рвать на груди рубашки, чтобы мистер Нарцисс оставил на ней свои закорючки.

Нет, нет, и ещё раз нет! Я — не такая! У меня со школьной скамьи аллергия на подобных типов, считающих себя неоспоримым идеалом и влажной фантазией всех, кто носит юбку.

Усилием железной воли отрываю взгляд от Курта и резко разворачиваюсь, намереваясь покинуть клуб до того, как сама того не заметив примкну к изрыгающему восторг стаду.

— Эй, ты куда это? — цепляется за мою руку назойливая соседка. — Может, пропустим после выступления по стаканчику? Курт обычно задерживается после концерта, сидит вон там, — тычет пальцем на заполненный балкон и подмигивает, — и почти всегда один. Пьёт какую-нибудь муть типа тёмного пива или хереса.

— И?..

— Ну что — и? Не догоняешь? Подсядем к нему, заведём непринуждённый разговор. К кому-то другому я бы и одна подкатила, но к нему как-то проще с подружкой.

— И давно это мы с тобой подружились? — выдёргиваю ладонь, поражаясь бесцеремонности здешней публики.

— Ой, да брось, ну чего ты в самом деле! Если он вдруг выберет тебя, значит, так тому сегодня и быть. Попытаю счастья потом. Меня Олеся зовут. А тебя? — перекрикивая музыку тянет руку блонди, и я, не представляясь, вяло жму горячие пальцы.