Люби меня по-немецки

Когда чаша весов начинает неумолимо клониться в сторону аргументов Дианы, и я практически решаюсь на самый безбашенный поступок в своей жизни — хочу спросить, где его гримёрка и есть ли там удобный диван, как дверь с грохотом открывается, запустив в коридор рыжую полоску света и грохочущие басы:

— Хей, Курт, я всюду тебя ищу. Твой выход, — долговязый хипстер с болтающимися наушниками на шее кивает себе за плечо. — У тебя на всё две минуты.

На всё? Это он о чём?

Мне кажется или этот парень нисколько не удивился, и вообще не считает, что помешал. А может, дело в том, что он видит подобную картину слишком часто, чтобы хоть как-то на неё реагировать?..

— Извини, мне пора на сцену, — Ганс поправляет воротник кожаной куртки и припечатывает мои губы финальным поцелуем. — Я быстро.

— И часто ты водишь сюда своих женщин?

— Своих женщин?

— Ну, да, поклонницы, молоденькие фанатки, — стараюсь говорить ровно, но внутри всё клокочет от одной только мысли, что я всего лишь одна "из".

— Может, я подорву сейчас созданный в твоей голове образ крутого музыканта, но я никогда не водил сюда своих фанаток.

— Сюда? — цепляюсь. — А куда водил?

— Мне приятна твоя ревность, это заводит, — улыбается он и заботливо поправляет мой воротник тоже.

— Ещё чего! Не ревность это! Просто вопрос. Я не слишком люблю брать потрёпанный товар, собственно, как и лежалый. А так как второе явно не про тебя…

— Давай поговорим позже, хорошо? Я правда очень тороплюсь. Идём, — Курт берёт меня за руку и выводит из коридора в забитый людьми холл. Мне сразу же кажется, что все смотрят на меня и думают, что я какая-то помешанная поклонница, которой удалось-таки урвать кусочек внимания красавца-музыканта.

Что это — мои иррациональные страхи или жестокая истина?

Я его по сути совсем не знаю, да и себя рядом с ним словно заново открываю, но не могу не признать, что мне приятно, как смотрят на него все эти собравшиеся здесь девчонки и льстит, что за руку иду с ним именно я.

— Четыре песни и я освобожусь, — сексуально шепчет Рейнхард мне на ухо и слегка сжимает мои пальцы. — Можем потом остаться здесь или поехать куда-нибудь. Например, куда-то, где не так шумно.

На постель намекает. Определённо. Его неприкрытая самоуверенность буквально обескураживает!

— Решим потом, хорошо? Иди, бедняга за пультом уже нервничает, — отпускаю его ладонь и хочу по-тихому затеряться в толпе, но Курт на глазах у всех снова меня смачно целует и только потом забирается на сцену.

Наблюдаю, как он приветливо машет залу рукой, слышу восторженный гул женских голосов.

Неужели, это не сон и всё происходит со мной на самом деле? Со мной! Не безбашенной Дианой! Я, должно быть, начисто лишилась рассудка, раз сама же подкидываю дровишек распаляя эту авантюру.

Двадцатисемилетний немец-музыкант и я? Серьёзно?!

— Так, значит, да? Опередила меня, бессовестная?! — ощущаю увесистый толчок в бок и оборачиваюсь. Рядом со мной топчется блондинистая девица, вульгарно перекатывая во рту жвачку. Радует только то, что она не выглядит агрессивно настроенной, скорее даже наоборот — дружелюбно улыбается во все тридцать два. — Эй, ты чего? Не узнала меня? Мы тусили здесь вместе на прошлой неделе. Ты ещё отказалась кадрить вместе со мной этого горячего парня. И теперь я понимаю почему, решила избавиться от конкурентки и оседлать его сама?

Видимо, заметив моё обескураженное лицо, блонди снова по-свойски пихает меня в плечо:

— Да брось, ты чего, я же не в обиде. В конце концов, на всех хватит, не сотрётся, — "подружка" заливисто хохочет, и я ещё острее осознаю весь ужас сложившейся ситуации.

Он гастролирующий музыкант, ему всего двадцать семь. Он молод, популярен, не обделён харизмой и обаянием, а если уж говорить об анатомических особенностях, так там вообще природа его щедро одарила. Так с чего я вдруг возомнила себе, что он хоть на толику может быть ко мне серьёзно настроен? Куда подевалась разумная Ульяна Кароль?

Толпы восторженных фанаток, авации, сцена, софиты — вот его жизнь! Сильно сомневаюсь, что я впишусь в неё со своими лодочками от Джимми Чу и стремительно стареющими яйцеклетками.

Смотрю, как он, забравшись на высокий стул и поставив ребро гитары на одно колено шарит глазами по залу, а увидев меня, посылает воздушный поцелуй.

Едва заметно киваю в ответ и от чего-то отчаянно хочу отсюда срочно ретироваться. Не потому что у меня нет к нему симпатии — как раз-таки потому, что сильно наоборот…

Мне снова нужно остаться одной и хорошо обо всём подумать! Глазея на него сейчас, такого умопомрачительного, я точно ведь наломаю дров, а в моём возрасте это недопустимо. Я не могу позволить себе стать всего лишь очередным трофеем на забитой полке его сексуальных достижений.

— Слушай, а вон тот у барабанов тоже ничего, — пританцовывая, в который раз толкает меня Олеся. — Познакомишь меня с ним, раз для себя урвала самый сочный кусочек?

— Обязательно, вот прямо сейчас пойду и достану его номер, — и пока жизнерадостная соседка не раскусила подвох, быстро скрываюсь в гуще беснующейся баботолпы.

Капитулировать, конечно, не самое лучшее решение, но, в конце концов, на кону стоит если не моё будущее, то как минимум репутация. Ганс окрутил меня так ловко, что я даже опомниться не успела. Не хочется очнуться утром и увидеть свои трусы на его люстре, и только потом уже думать, правильно ли я поступила.

— Уже уходите? — окидывает меня взглядом сверху вниз исполин Алёша.

— "Бегу!" — хочется ответить, но я только лишь утвердительно киваю и… убегаю.

Часть 26

— Ульяна, дорогая, куда ты запропастилась? Я звонила тебе вчера вечером: сначала было занято, затем недоступно, а потом ты и вовсе телефон отключила! Пришлось вот звонить тебе на рабочий. Что происходит? Мы с папой переживаем! — взволнованно щебечет на том конце провода мама.

— Представляю, что ты успела себе нафантазировать. Не волнуйся, меня никто не похитил, чтобы продать в тайский бордель и дорогу я перехожу строго на зелёный, всё как ты и учила, — поднимаюсь к кожаного кресла и неторопливо подхожу к панорамному окну.