Люби меня такой

Она ответила на поцелуй с отчаянной страстью, и его уверенность в том, что именно он владеет ситуацией, пошатнулась. Это было словно… словно в ней вдруг вспыхнуло пламя, которое перекинулось и на него. Огонь охватил его, жар побежал по жилам, каждый нерв был возбужден этими пока еще невинными ласками. Но им было уже мало этого, им хотелось, чтобы огонь спалил их дотла.

Он снял с нее жакет.

Ее руки скользнули под его рубашку, задержавшись на выпуклом рисунке мускулов.

Они поспешно освобождались от одежды, словно сокрушая последние преграды, что мешали им соединиться, слить в одно терзающий их огонь.

Прикосновение ее кожи обжигало его, он все крепче и крепче прижимал ее к себе, заставляя почувствовать силу своего желания. Она забыла обо всем на свете и прижималась к нему, и терлась об него, словно вся поверхность ее кожи горела и только эти прикосновения могли остудить ее. Но они лишь больше и больше распаляли их.

Он не отрывался от ее рта. Это уже не были поцелуи, это были неистовые попытки овладеть, проникнуть, захватить и не отпускать. Он, терзая ее губы, но все никак не мог насытиться, и она со стоном отвечала ему, не давала ему передохнуть, не отпускала его.

Наконец он подхватил ее на руки. Она была маленькая, и он совсем не почувствовал тяжести. Он нес ее в спальню, туда, где утром она искала свой тигровый шарф. Охотница превратилась в добычу.

А он чувствовал себя охотником, победителем. Чувство, знакомое каждому мужчине.

ГЛАВА 10

Какое счастье, что темно. Она почувствовала себя свободнее. Мягкий, обволакивающий сумрак, в котором были только они двое. Она и Кевин. Кевин, который любил ее. В ней больше не было страха. Боязнь показаться некрасивой, нежеланной отступила в темноте. Теперь она могла думать только о том, как ей хорошо. Как приятно чувствовать его возбуждение, его голод. Она почти поверила, что он желает ее так же, как она его. В темноте она могла дать волю своим фантазиям.

Он уложил ее на кровать. На ту кровать, которую она не так давно делила с Джоном. Неприятное переживание заставило ее поежиться. Зачем он вспомнил о Джоне? Джон — в прошлом. Его место в ее постели давно остыло. И место в сердце теперь занято другим. Сильным, мужественным, загадочным мужчиной, который наклоняется сейчас над ней с таким неприкрытым желанием.

В его глазах — огонь, сила, напор. Все это направлено на одну цель, и эта цель — она, Кэт. Она приглушенно выдохнула, с удовольствием подчиняясь. Он лишил ее воли, ей хотелось подчиниться ему, отдаться целиком и полностью, выполнить все, что он пожелает. Ее собственных устремлений больше не существовало, вернее, они превратились в одно жгучее желание — отдаться ему, принадлежать ему, дарить ему свое тело.

Она больше ни о чем не думала. Она почувствовала, как его руки скользнули ей под спину, и тяжесть его огромного тела навалилась на нее, распластывая по кровати. Она тяжело дышала, чувствуя себя беспомощной пленницей. Краем глаза она заметила, что он потянулся к ночнику, чтобы включить свет.

— Нет, — почти простонала она.

Он приостановился.

— Что — нет? — хрипло выдохнул он.

— Не включай, — молила она.

— Почему?

— Я не хочу… Ты тогда увидишь…

— Я и хочу. Я хочу любоваться тобой.

— Нет. Пожалуйста. Так нельзя.

Она не хотела, чтобы он ее видел. В сравнении с прежней его женой она просто замухрышка! У нее маленькая грудь. И ноги не такие длинные. И нет этих соблазнительных изгибов.

— Можно, — нежно прошептал он. — Вот увидишь. Я тебе обещаю — тебе будет хорошо. Поверь мне.

Его мягкий обволакивающий голос обещал и успокаивал. Но она не могла до конца поверить, что он не станет сравнивать ее с Тарой. Ведь красота так много значит для него, раз он выбрал в жены модель!

— У меня волосы светлые не везде, смущенно прошептала Кэт. — Ты увидишь и подумаешь опять, что я серая мышка.

— Я никогда не думал, что ты серая мышка, — повысил голос Кевин. — Никогда!

Он забыл о том, что хотел включить свет, и вытянулся рядом с ней, опираясь на локоть. Свободной рукой он легкими круговыми движениями поглаживал нежную кожу на ее животе, с каждым кругом опускаясь чуть ниже, нащупывая влажные завитки внизу.

— Сказать тебе правду, Кэт? Я всегда знал, что ты не серая мышка, а райская птичка. Ясные глаза, ясный ум. И глубоко внутри огонь, который ты прятала, как могла. Но все равно язычки пламени время от времени вырывались на божий свет.

Его слова с трудом доходили до сознания Кэт. Все, что она могла сейчас воспринимать, — это дразнящее движение его пальцев. Казалось, он касается прямо обнаженных нервов, такими острыми были ощущения.

— Все эти дни я думал о тебе. Я понимал: наконец-то она решилась показать всем, какая она на самом деле. — Его руки не прекращали будоражащие движения, то отступая, то подбираясь прямо к заветному месту. — Тебе не нужно бояться света, Кэт. Ты все равно не спрячешься от меня. Ведь я уже знаю, какая ты на самом деле. Я это вижу…

Он наклонился над ней. Она сквозь полуопущенные ресницы увидела, как блеснули его зубы.

— Я это чувствую…

И он поцеловал ее долгим-долгим поцелуем.

Кэт почувствовала, как его палец осторожно скользнул внутрь. Она никогда, никогда не испытывала ничего подобного! Он медленно и осторожно круговыми движениями ласкал ее там, внутри. Кэт застонала и инстинктивно подалась навстречу, словно желая вобрать его в себя. Его поцелуй стал еще жарче. Теперь его язык двигался в том же ритме, что и палец, и это было необыкновенное ощущение. Страсть росла и росла в ней, она двигала бедрами так, словно он уже овладел ею. Но вдруг ей показалось, что это неправильно, — то, что она ничего не дает ему взамен. Она выгнулась, легла на бок лицом к нему и перекинула ногу через его бедро, так что его могучий инструмент оказался направлен прямо туда, где ему и надлежало быть.

О Боже, какой он огромный, пронеслось у нее в голове. Она и забыла, какой он большой и какая она маленькая. Как это будет, когда он возьмет ее?

Тебе будет хорошо, обещаю тебе, вот что, он сказал.

Значит, так и будет. Она хотела, чтобы это случилось. Сейчас, немедленно. Она не могла больше ждать. Почему он медлит? Неужели он не видит, что она уже вся его, что она изнемогает от желания, неужели он не чувствует, какая она горячая и влажная там, внизу?

Это безумие, просто безумие. Она поставила на карту все, что было дорого для нее. Но это был не только и не столько ее выбор. Это был его выбор. Он сделал выбор, и он выбрал ее, Кэт! Чувствовать, что ее желает такой мужчина, как Кевин, — это было волшебное чувство само по себе. Это возносило ее выше всех женщин на свете!

Он оторвался от ее губ и изменил положение. Теперь он нависал над ней. Сейчас, вот сейчас. Она обхватила его за плечи и закрыла глаза.

Но он медлил. Его губы скользнули по ее шее, и она почувствовала легкий укус там, где билась синяя жилка. Он спускался ниже и наконец, наклонился над ее грудью.

Она мысленно застонала. У нее совсем маленькая и вовсе не соблазнительная грудь. Зачем он смотрит на нее! Хорошо еще, что темно.

Но он не только смотрел. Он сжал губами ее сосок, и она поняла, что все, что она чувствовала до сих пор, было лишь прелюдией. Она никогда не испытывала такого острого, такого обжигающего ощущения. Он ласкал то один, то другой нежный бугорок губами, брал его в рот, сосал… и все это время его пальцы там, внизу, ритмично двигались, заставляя ее со стоном извиваться под его ласками. Она чувствовала, что ее груди напряглись, припухли и округлились и уже не казались маленькими.