Любимая для монстра

– Уверен, ты помнишь, – это слово он выплюнул с сарказмом, – что как только начинает проявляться магия, детей проверяют на категорию дара и его особенности. Катрия – проверенный и зарегистрированный маг смерти. Хоть и совсем слабенький, если так вообще можно сказать про кого-то из тех тварей. Но княжна – темнее некуда, а в тебе – ой, какая неожиданность! – горит частичка света…

Насмешливо хмыкнув, я вернула выпад оппоненту, с иронией напомнив:

– Ой, какая неожиданность! Так это вы, оказывается, во всем виноваты! Пока я героически спасала обожаемого батюшку от жуткого смертельного артефакта, вы чуть не убили его дочь…

– Я убил ее до того, как ты по дурости или злонамеренно вытащила из груди князя артефакт смерти, – со злой насмешкой процедил главнюк по безопасности.

– В любом случае, все видели, что я его спасла. А еще – что вы пытались меня убить. Значит, именно вы могли повредить или повлиять на мою пока еще юную, нестабильную и неокрепшую силу!

Мы стояли напротив друг друга как бойцы на ринге, выискивая слабые места.

– От тебя несет потом и выглядишь ты, скажу откровенно, отвратительно, – поморщился Хорн.

– Смотались бы к Белой Эйте, посидели бы в тюрьме без ванны и удобств две недели, смердели бы еще хуже, – зло парировала я, а вот эйт наоборот, усмехнулся, ведь смог задеть за живое.

И я не осталась в долгу:

– Не подскажете, каково смотреть в глаза той, кого убили? И чьей матери всадили кинжал в спину…

Советник тут же стер с лица самоуверенную улыбку и скрипнул зубами. Помолчал, видимо, раздумывая перед ответом:

– Халзина никогда мне не нравилась. Я сразу распознал в ней гремучую змею, когда встретил на границе Фейрата с Солкатом. Князь изначально ошибся в выборе супруги. Купился на красивую внешность. Но маги смерти по определению не бывают скромными и застенчивыми, как бы ни притворялись. А Катрия… – Хорн напряженно глянул на меня и старательно бесстрастно спросил: – Скажи, как она решилась предать отца? Ведь кровные узы должны были остановить…

Ага, угрожает, чтобы воспользоваться моей возможностью покопаться в чужой памяти. И все же я не отказала ему в информации:

– Халзина имела слишком огромное влияние на нее. Задурила девчонке голову, обещая жизнь без ограничений и власть над всем миром, а не только Солкатом.

– Девчонке? – насмешливо переспросил эйт. – Тебе тоже двадцать один, но ты столь снисходительно говоришь о своей ровеснице, дочери князя…

– Я иначе воспитывалась, в других условиях, которые напрочь отбивают желание творить глупости и лишают иллюзий. Особенно о том, что править миром так здорово, – поделилась я и улыбнулась вполне искренне.

Мы опять замолчали, разглядывая друг друга.

– И что мы с тобой будем делать? – наконец он задал вопрос, который, похоже, мучил как его самого, так и князя.

Нет, князя даже сильнее, ведь я заняла тело его дочери. И отдать приказ о моей ликвидации – это словно второй раз убить своего ребенка. Пусть в ее теле уже совершенно другая душа. Душа, которая спасла его от смерти.

– Понять и простить? – предложила я, машинально пожав плечами.

– Ты измененный маг смерти, и это способен ощутить любой, знавший прежнюю Катрию маг, – поморщился Хорн, видимо, на эту тему они с князем тоже поразмышляли.

– Теперь я просто темный маг, – поправила я. Но пришлось добавить, уловив скепсис главы тайной канцелярии: – Хорошо, сильный темный маг с дополнительным подарком от прежнего дара. Я до сих пор ощущаю чужие эмоции.

– Это лишь пока, ведь дар может восстановиться, и ты решишь отправить нас всех к Белой Эйте? – парировал он.

– Нет, – потерев грудину, невольно улыбнулась я, несмотря на легкую, постоянно мучившую боль. – Эта капля света внутри меня не позволит. Она моя, родная, защищает душу. К тому же стабилизирует мою магию и избавляет от зловредного воздействия темной энергии на мозги и эмоции. Благодаря этому свету я не сошла с ума, пока заново проходила инициацию и… вспоминала… не свое.

Задумчивое молчание главного безопасника страны начало напрягать, но, надо думать, я еще слишком наивный интриган, а вот он, наоборот, слишком опытный. И пока я накручивала себя, переживая о его решении, эйт Хорн доводил меня до нужной кондиции. Наконец, он выдал:

– Хорошо. Тебя выпустят отсюда. И ты останешься Катрией Фолкзан…

– Нет! – оборвала я его и упрямо вздернула подбородок, всем своим видом демонстрируя непреклонность. – Я не позволю лишить меня собственного имени. Поэтому готова выйти отсюда только как Виктория, а Катрия может быть моим вторым именем.

Мужчина скрежетнул зубами и сухо процедил:

– Хорошо, князь согласен объявить народу Солката о том, что даровал своей наследнице второе имя в благодарность за спасение.

– Спасибо, – с облегчением выдохнула я.

Но оказалось, это были не все условия.

– Однако ты обязана дать нам клятву верности и что никогда не…

– Нет! – вновь жестко оборвала я. – Я готова дать кровную клятву о непричинении вреда и верности только своему отцу, князю Дивиту Фолкзану. Вам же я подобных клятв давать не намерена.

– И почему же? – проскрипел ледяным тоном взбешенный темный маг.

– Потому что хранить верность многим невозможно. Вдруг ваши с князем взгляды или жизненные интересы разойдутся. И что тогда делать мне? Разорваться на части? – спокойно пояснила я. – Насколько я понимаю, эрэт Фолкзан решил пока оставить меня в статусе главной наследницы княжества, а значит, может так статься, в будущем я займу трон Солката. Тогда уже вы должны будете верны мне. В этом случае моя клятва сыграет против меня же.

– Я предупреждал тебя, Себ, что эта девочка гораздо умнее и осторожнее Катрии, а ты не верил, – донеслось из темноты коридора.

Через пару мгновений из сумрака вышел сам князь Дивит Фолкзан. Высокий, очень симпатичный, сероглазый мужчина в черном и с цепью на груди. Жесткий, суровый, но справедливый и не бездушный правитель, как я смогла убедиться. Я почувствовала его грусть, душевную боль, пока он пристально рассматривал меня. По-прежнему ощутила непривычное родственное тепло, словно мы и правда с ним родные. Вот бы узнать его поближе. Прочувствовать нутром эту непривычную сопричастность хоть к кому-то, как настоящей дочери.

Жадно рассмотрев отца своего нового тела, я неуверенно улыбнулась, неловко присев в реверансе.

– Я принимаю тебя, Виктория, как свою дочь, – хрипло проговорил князь слова, от которых екнуло мое сердце. Потом, протянув сквозь прутья скарификатор, добавил: – И жду обещанную клятву.

Проколов палец, из-за накативших эмоций я скорее проскрипела клятву, чем торжественно произнесла, правда, немного «упростив»:

– Клянусь, что никогда не буду покушаться на власть и жизнь князя Дивита Фолкзана.