Любимая наша

Поэтому, вздохнув, я иду дальше, в спальню. Спиной чувствуя, что А-атон молча следует за мной.

Пока я раздеваюсь, он, как-то испытующе поглядывая на меня, отправляет служанкам приказ приготовить купальню. Наблюдает за мной, когда я помогаю раздеться ему самому - не потому что это моя обязанность, а потому что мне так хочется. Следит за каждым моим движением, будто насмотреться не может.

– Тебе уже легче? – спрашивает, поглаживая мои плечи.

– Немного. Ты… разделишь со мной купание? Я… не хочу одна.

– Разделю, - кивает А-атон.

Благодарно улыбнувшись, я беру его за руку и иду в купальни. А там сразу же захожу в бассейн и, как только муж садится на одну из скамеек, сама забираюсь к нему на руки, прижимаясь всем телом в поисках поддержки. Так и затихаю, ощущая, как мужские руки нежно скользят по моему телу, гладя и разминая сведённые мышцы.

Наверное, проходит около получаса, когда я наконец ощущаю, что напряжение, сковавшее моё тело, меня отпускает. И теперь неспешные, успокаивающие ласки мужа воспринимаются мною всё более чувственно.

А ещё мне безумно хочется выговориться. Как никогда прежде.

– Я очень испугалась сегодня, что потеряю вас. Что она отнимет нас друг у друга, - признаюсь, повернув к мужу голову и прижимаясь лицом к широкой груди. – Все эти видения. В них было столько вариаций, как я остаюсь одна, без вас, без мальчиков.

– Мы бы тебя всё равно нашли, Лина. Чего бы нам это ни стоило. Когда мы говорили, что ни за что от тебя не откажемся, это было предельно серьёзно, - произносит А-атон. – Если хочешь знать, ты сегодня меня тоже заставила почувствовать страх. Когда осталась наедине с Морадом, который мог снова украсть тебя у нас, когда он снова посмел предлагать тебе свободу от нас… Не покидай меня, Лина. Никогда. Я уже слишком хорошо знаю, как больно дышать без тебя. И больше никогда не хочу переживать это. Только, когда ты рядом, я ощущаю себя живым. И чувствую.

– Что ты чувствуешь?
– спрашиваю, едва дыша.

– Кажется, это и называют той самой любовью. Но я не уверен… потому что ни одно определение этого слова даже в малой степени не описывает того, что ты заставляешь меня испытывать. Такой огромный спектр разноплановых эмоций, и постоянное желание думать о тебе, видеть тебя, брать твоё тело, говорить с тобой, делать тебе хорошо, заботиться и защищать, держать рядом… я практически пробит. К этому тяжело привыкнуть. Я словно болен тобою. Но при этом ни за что бы не согласился на исцеление. Впрочем, на одержимость это тоже похоже… - задумчиво поджимает губы А-атон, явно пытаясь подобрать наиболее точную характеристику.

О боже… боже… он сказал. Я уже знала. Чувствовала. Верила. Но как же мне хотелось услышать.

К чёрту подачу. Главное ведь смысл.

– Я тоже тебя люблю, - выпаливаю, взяв его лицо в ладони. И поспешно целую замершего в удивлении мужа. – Очень люблю.

Его оцепенение длится недолго. Уже в следующую секунду А-атон полностью перехватывает инициативу, с рычанием вгрызаясь в мой рот столь жадным поцелуем, что сразу становится понятным, как сильно он сдерживался. Кажется, что меня хотят поглотить целиком, выпить до дна. Впрочем, я хочу его не меньше. Хочу отдаться. Забыться в любимых руках. Выжечь из памяти страх невосполнимой потери.

Не прекращая наш безумный поцелуй, я поспешно изворачиваюсь и сажусь уже верхом на него. Зарываюсь пальцами в шелковистые волосы, потираюсь грудью об мужскую грудь, а промежностью скольжу по твёрдому стволу. А-атон сжимает мою талию, поднимая. В лоно упирается широкая твёрдая головка. Миг, и я лечу вниз, в пропасть, расцвеченную яркими всполохами разгорающегося вожделения.

И реальность, в которой я сегодня чуть не потеряла тех кого всем сердцем люблю, полностью стирается из моей головы безудержной страстью, захватившей нас обоих.

(утро следующего дня)

– Мам, а когда Арая выберется из твоего животика? – спрашивает трёхлетний Рэй, поднимая на меня свой любознательный взгляд. Но ладошками продолжает «прислушиваться» к тому, что творит их сестричка в своём уютном «домике».

– Папа сказал, что через четыре месяца, - с умным видом сообщает Эш. Для которого папа, естественно, самый главный эксперт во всех вопросах.

– Долго, - тянет, как всегда, нетерпеливый Рэй. – А мы столько же в твоём животике сидели? – снова пытливо смотрит он на меня.

– Да. Только вас там было двое и вам было намного теснее, - улыбаюсь, прищурив один глаз.
– И вы постоянно дрались, отчего я себя очень странно чувствовала.

У сыновей потрясённо вытягиваются лица, они синхронно смотрят на мой живот, представляя, как это они могли там вдвоём поместиться. Видимо, представить им такое сложно. Ониксовые глаза становятся совсем огромными. Рэй открывает рот, чтобы ещё что-то спросить…

И я внезапно чувствую, как меня кто-то переворачивает на спину, вырывая из столь сладкого и приятного сна. Чьи-то горячие губы сминают мою грудь, сжимают сосок, оттягивая, и по напрягшейся горошине проходится жаркий язык.

– У тебя что, вообще терпения нет? Дал бы ей поспать. Лина вчера сильно перенервничала, - сердито ворчит кто-то. Кажется, Сэтору. – А-атон сказал перед уходом, что мальчишки ночью раскапризничались, маму хотели. Видимо тоже ощутили, что что-то опасное с ней происходило.

– А я её нервировать не собираюсь. Я ей хорошо хочу сделать. А потом вместе поспим. А ты, если что-то не нравится, можешь уйти к себе, - тихо рычит Са-оир, оглаживая моё бедро.

– Ей хорошо сделать, или свои нервы и беснующиеся инстинкты успокоить? Может, стоит называть вещи своими именами? – фыркает мой красноволосый супруг, всё-таки заставив тёмного оторваться от моего сонного тельца.

– Считаешь себя самым правильным и умным? – с угрожающей ноткой интересуется Са-оир.

– Нет. Не считаю. А после вчерашнего дня, так точно, - судя по тому, как прогибается кровать, Сэтору присаживается рядом. – Эта… Хамана, кое-что сказала Лине, что заставило меня снова почувствовать себя дураком, который не осознал совершенно очевидную вещь.

– И что же она такого сказала?

– Что большинство женщин с Земли ищут в отношениях и браке прежде всего любовь. И что Лине не стоит этого ждать от мужчин ашаров.

– Бред. Если бы наша девочка верила этой дряни, а не нам…

– Да. Лина верит нам. Но разве она не заслуживает того, чтобы мы прекратили искать тысячу определений тем чувствам, которые испытываем к ней, вместо того, чтобы просто признать, что она научила нас любить?

– Бездна, - бормочет Са-оир спустя пару минут задумчивого молчания. – Ненавижу, когда ты прав. Я так хотел её любви, но сам даже не подумал, как она нуждается в моей… в нашей.

Кажется, я всё ещё сплю. Ну не могла же я такой разговор услышать в реале?