Любимая ведьма

Родик затравленно взглянул на Аслана. Тот стоял, тяжело отдуваясь, его глаза испуганно бегали. Потом они остановились на Родике, взгляд Аслана стал тверже. Родик побледнел еще больше.

— Не надо, Аслан… — произнес он. — Не надо…

Аслан медленно шагнул к Родику, тот затрясся и опустился на колени. Попытался было отползти в сторону, но Аслан ухватил его за шиворот. Затем сел Родику на спину, всей своей тушей придавив к полу. Мгновение спустя толстые пальцы Аслана сомкнулись на его горле.

Родик хрипел и вяло отбивался несколько минут, затем все-таки затих. Убедившись, что Родик мертв, Аслан слез с него, потом тяжело поднялся на ноги.

— Браво! — прокомментировал его усилия хозяин квартиры. — Вот что значит настоящий мужик. Ты свободен. И можешь забрать все деньги, мне они не нужны.

— Забрать… деньги? — сипло выдохнул Аслан. — Мне?

— Тебе, тебе, — улыбнулся хозяин квартиры. — Так не унесешь, возьми покрывало с кровати. И быстро! Забирай все!

— Да, Андрей… Как скажешь… — Аслан сдернул с кровати покрывало, расстелил его рядом с диваном. Потом, то и дело оглядываясь на хозяина квартиры, начал торопливо складывать на покрывало долларовые пачки. Денег было много. Очень много. Сложив их и связав углы покрывала, Аслан снова взглянул на хозяина квартиры.

— Все, Андрей…

— Замечательно. Теперь забирай деньги и уходи.

— Хорошо, Андрей… — Аслан взвалил тюк с деньгами на спину, он оказался неожиданно тяжелым. — Я… пойду?

— Шагай, шагай… — Хозяин квартиры небрежно махнул рукой, выгоняя Аслана. — И помни мою доброту.

— Да, Андрей… Конечно… — В последний раз оглянувшись, Аслан торопливо вышел из комнаты, провожаемый насмешливым взглядом хозяина квартиры.

Лишь оказавшись в подъезде, Аслан почувствовал себя немного лучше. Теперь только спуститься вниз, добраться до машины — и уехать отсюда. Самое главное в том, что он жив и у него есть деньги — много денег. Андрей явно сошел с ума, но это его проблемы. Сейчас нужно просто увезти деньги домой.

Когда Аслан вышел на улицу, неся на горбу тяжелый мешок, к подъезду как раз подъехал милицейский «уазик» — очевидно, кто-то из жильцов дома услышал выстрелы и вызвал милицию. Аслан, неловко приседая на ставших ватными ногах, попытался потихоньку уйти в сторону, но его тут же остановили.

— Что несешь? — строго спросил сурового вида сержант.

— Мое это… — пролепетал Аслан. — Честно, мое… Я пойду, да?

— Куда? — ухватил его за руку сержант. — Пойдет он… Показывай, что там у тебя.

Несчастный Аслан с трудом опустил на землю тяжелый тюк. Кое-как развязал затянувшийся узел — и посерел от ужаса. Перед ним, поджав колени и глядя в никуда мертвыми глазами, лежал Родик.

— Ничего себе… — пробормотал удивленный милиционер. — Вот так номер. Труп прячем, да?

— Нет… — застонал Аслан. — Не может быть! Здесь деньги были, мои деньги! Где деньги? — Он затрясся, заплакал. Потом медленно опустился на землю и засмеялся. — Нету денег! Нету! У, шайтан! — Аслан истерично расхохотался, взгляд его стал бессмысленным. — Были деньги, а теперь нету! — Он снова засмеялся, лихорадочно хлопая руками по тротуару.

— Похоже, надо в психушку звонить, — сказал сержант, взглянув на подошедшего коллегу. — Двинулся мужик. Ты добудь с ним, а мы с Сергеем наверх сходим…

Когда Аслан вышел из квартиры, Шорг только усмехнулся — до чего же они все слабы.

Окинув взглядом тела боевиков, Шорг взглянул на часы. Пожалуй, ему пора, нет смысла здесь задерживаться. Взяв чемодан, прошел в прихожую, накинул куртку. Обувшись, подхватил чемодан и вышел из квартиры, зная, что уже никогда сюда не вернется.

Спускаясь вниз, Шорг услышал чьи-то шаги. Это оказались два милиционера. Остановившись на площадке, Шорг спокойно подождал, пока они пройдут мимо. Его не заметили — только потому, что так хотел Шорг. Людям вообще можно внушить что угодно.

У подъезда стоял милицейский «уазик». Чуть в стороне, рядом с телом Родика, бесновался на земле Аслан. Он то плакал, то смеялся, он звал какую-то Тамару и говорил, что у него теперь много-много денег, что он заберет ее и сына и увезет в Калифорнию. Иногда он затихал, чтобы через какие-то мгновения снова начать плакать.

Шорг наблюдал эту картину несколько минут. Потом, самодовольно улыбнувшись, надел солнечные очки и спокойно направился к остановке.

Глава четырнадцатая

Первые дни после возвращения из Сибири прошли на редкость спокойно. Сергей и Татьяна просто отдыхали — ходили в кино, посещали выставки. Никто им не мешал, лишь однажды ближе к вечеру пришла молодая женщина. Сергей не слышал их разговора, но, когда женщина ушла, Татьяна зашла в мастерскую Сергея и улыбнулась.

— Это была мама Андрея, — сказала она. — Мальчик проснулся в тот же день. Пыталась всучить мне деньги. — Татьяна осуждающе покачала головой. — Она и не знает, что именно я явилась причиной всех ее бед.

— Ты ей не рассказала? — спросил Сергей, отложив кисть.

— А зачем? — пожала плечами Татьяна. — Для нее это все уже в прошлом.

— Ты называла ей свой адрес?

— Нет, — покачала головой Татьяна. — Говорит, что просто поспрашивала в магазине, а потом здесь, на улице, где живет прихрамывающая на левую ногу девушка. Врет, конечно, но это уже не важно.

— Ты хромаешь уже гораздо меньше, — заметил Сергей.

— Да, мне нужно еще немного времени. Думаю, через месячишко буду порхать как бабочка. Кстати, бросай свои краски, пошли прогуляемся. Мне хочется развеяться.

— Слово ведьмы — закон, — ответил Сергей, вытирая тряпкой руки. — И куда пойдем?

— Придумаем что-нибудь, — загадочно улыбнулась Татьяна.

На этот раз она потащила его в театр. В театре Сергей бывал редко, поэтому с удовольствием следил за разворачивающимся на сцене действом. И не было ничего удивительного в том, что в антракте Татьяна завела разговор именно об артистах.

— Артисты, Сережа, — начала она, — прирожденные маги. Хороший артист не просто играет роль, он становится тем самым человеком, которого играет. Иные так входят в образ, что у них меняется все — привычки, манеры, характер, меняется даже голос и черты лица. И здесь есть своя опасность: бывает, артист уже давно забыл о сыгранной роли, а последствия игры, ее энергетический след, продолжают за ним тянуться. В этом смысле очень разрушительно действуют плохие роли, такие как роли жертв или их насильников, разного рода маньяков и психопатов. Не раз бывало так, что с женщиной, подвергшейся насилию в фильме, позже то же самое происходило в реальности. Артист, игравший маньяка, становился им и в жизни. Мы те, кем себя считаем, и это подсознательное знание влияет на нашу текущую жизнь. Поэтому искусство артиста заключается и в том, чтобы всегда оставаться собой.

— Не спорю, — улыбнулся Сергей. — Все очень логично.

Татьяна несколько минут молчала, задумчиво глядя на занавес, потом снова взглянула на Сергея.

— Есть одна новость, — тихо сказала она. — Но о ней я расскажу тебе после спектакля.

— Почему? — спросил Сергей.

— Потом объясню, — ответила Татьяна и мягко улыбнулась.

После спектакля Сергей был в приподнятом настроении, постановка ему понравилась. Хотя бы тем, что была классической, без модных ныне авангардных решений. Уже выйдя на улицу, Сергей вспомнил о загадочной фразе Татьяны.