На Святую землю опустилась ночь.Небо звезды уронило в город.Я услышал голос:– Чем тебе помочь?Ты уже не так силен и молод. —Я ответил:– Мне помочь нельзя.Оборвались все дороги к сыну.И, когда меня возьмет земля,Я без грусти этот мир покину.Не могу я без его любви.Он всю жизнь мою собою занял. —Тот же голос мне сказал:– Живи… —Принял я и это наказанье.
«Мне Героя Соцтруда…»
Мне
Героя СоцтрудаВождь не вешал.Но взошла моя звездаВ небе вешнем.Дали имя ей моеИ фамилью.Жизнь промчалась без нееЗвездной пылью.И нисходит к нам, дрожа,Ливень света.Может, Димина душаРядом где-то…Обласкай ее тепломВ райских кущах…Мы расстались с ней в быломИ в грядущем.И, когда настанет часНовой встречи,Пусть Звезда проводит насВ Вечность.
«Не знаю, встретимся ли мы…»
Не знаю, встретимся ли мыЗа той таинственной чертой,Где нет ни лета, ни зимы,Где ты навеки молодой.А может, нету ничего,А только ужас пустоты?И ожиданья моего,Увы, принять не сможешь ты?Нет ничего…Лишь горький следДа память в сердце.И гранит,Где жизнь твоя под ним лежит.И продолжения ей нетНи в небесах, ни в миражах,Что душу бередят мою.И боль, она – грядущий прах.И я уже вблизи стою.
«Несправедливо мир устроен…»
Несправедливо мир устроен:Он то жесток, то суетлив.И так мне не везло порою!Но ты был жив…Решив уехать из РоссииВ край Откровений и олив,Я знал: замучит ностальгия.Но ты был жив…Но ты был жив,И мне казалось,Я слышу голос твой: «Держись…»А год иль два – такая малость,Когда была в запасе жизнь.Но ты не знал, и я не думал,Что рано кончится запас.И, как пылинку, ветер сдунулНадежду, что роднила нас.И жизнь моя осталась в прошлом,Где мы с тобой наедине…И не в Кабуле, и не в Грозном —Погиб ты в собственной войне.И, проиграв ценою жизниИ победив ценой любви,Ты был, наверно, Богом призванНа все сражения свои.
«Как много нас – людей одной судьбы…»
Как много нас – людей одной судьбы.Одной беды…Мы все похожи взглядом.Я узнаю среди любой толпыТех,С кем в несчастьеМне стоять бы рядом.К твоей могиле ходит чья-то мать.Она, как я, похоронила сына.Наверно, в одиночку ей страдатьУже невыносимо.Но я ничем помочь ей не могу,Как и она ничем мне не поможет.Стоим мы на нездешнем берегу,На двух печальных призраков похожи.
«Как меня тревожила в тебе…»
Как меня тревожила в тебеЭта обнаженная ранимость!Потому, наверно, и не вынесГорьких перемен в своей судьбе.Ты хотел забыть все – и не смог.Все простить, чтобы вернуть былое.Вас всего-то в жизни было трое:Ты, она и сын.Еще – курок…
«Надо мне с тобой поговорить…»
Надо мне с тобой поговорить,Многое сказать мы не успели.И откуда в юных эта прыть?Вы хотите сразу быть у цели.Ну а если на пути стенаИли ложь
в неодолимом чине —К сердцу подступает слабина…Впрочем, это не твоя вина.Это мы вас жить не научили.
«Я думал, на Святой земле…»
Я думал, на Святой землеЯ легче боль свою осилю.Но сердце просится в Россию,И так здесь одиноко мне!Перед глазами – твой портретСвоим молчанием нас судит.В Святой земле покоя нет…И на родной его не будет.
«Я возвращаюсь из поездок…»
Я возвращаюсь из поездокВ пустоту.Хотя есть дом,И дочери, и внуки…Но я живу в тискахТакой разлуки,Что ей любую гибельПредпочту.
«Перебираю в памяти те дни…»
Перебираю в памяти те дни,Когда ушла любовьИ ты был на пределе.При встрече я сказал:– Повремени.Все обойдется.Что ты, в самом деле…– Вот только жаль —Потеряны года. —Ты мне ответил непривычно резко.О, если б только мог я знать тогда,Что нас ждала последняя поездка.Мы собрались Андрюшку повидать.В то утро птицам безмятежно пелось.Кругом была такая благодать,Что говорить о грустном не хотелось.Вы оба были счастливы в тот день.И, сына посадив себе на плечи,Вы с ним ушли в березовую тень.Я вдруг поверил – сын тебя излечит.Но, видно, сердце выбилось из сил,Хотя и не показывал ты вида.Ты ничего у жизни не просил,Все заслонила горькая обида.Мы долго после ехали домойИ слов необходимых не искали.Но я тогда подумал – «Боже мой,Как сын мой одинок и неприкаян».
«Не ропщу…»
Не ропщу.Ничего мне нельзя изменить.Невозможно ничто возвратитьИз былого.Прервалась эта еле заметная нить,На которой держалось отцовское слово.
«Днем и ночью я тебя зову…»
Днем и ночью я тебя зову.Суеверно думаю о встрече.Я не знаю – для чего живу,Если жизнь порой заполнить нечем.Все я жду, что ты приснишься мне.Скажешь то, что не успел при жизни.И, быть может, только в горьком снеЯ пойму нелепость этой тризны.
«В то утро загорелась наша дача…»
В то утро загорелась наша дача.Я был в отъездеИ приехал днем.А ты стоял поодаль, чуть не плача,Впервые страшно встретившись с огнем.Мы схоронили близ крыльца собаку.Вы с ней дружили и росли вдвоем.Впервые в жизниТы так долго плакал,Что позабыл я про сгоревший дом.И лишь в машине, успокоясь малость,Ты рассказал, как прыгал из окнаИ как матрас все вытащить пытались,Чтоб мама прыгнуть на него смогла.Тринадцать лет тебе в ту пору было.Тринадцать – несчастливое число.Через тринадцать лет тебя убилоЛюбовью притворившееся зло.
«Третий год я на Святой земле…»
Третий год я на Святой земле.Третий год покой твой непробуден.Я все жду, что ты приснишься мне, —Встреч иных у нас уже не будет.Я все жду, что ты приснишься мне.И когда Господь окажет милость, —Я узнаю, что в ту ночь случилось,Лишь бы нам побыть наедине.Тайну смерти знаешь ты один.Тайна жизни – тайной и осталась.Ты меня не провожаешь в старость —Я тебя в разлуку проводил.