Любимые волшебные сказки
Шрифт:
— Если б не он, — говорит, — ты бы меня никогда не достал!
На третий день велел Иван-царевич вывести свою любимую корову; она вырвалась у скотника и бежит прямо на царевича. Булат-молодец отрубил и ей голову.
Тут Иван-царевич так озлобился, что никого и слушать не стал; приказал позвать палача и немедленно казнить Булата-молодца.
— Ах, Иван-царевич, коли ты хочешь меня палачом казнить, так лучше я сам помру. Позволь только три речи сказать…
Рассказал Булат-молодец про первую ночь, как в чистом поле прилетали двенадцать голубиц и что ему говорили, — тотчас
— Теперь всё равно — наполовину окаменел, так не стоит жить!
Рассказал про третью ночь и оборотился весь в камень. Иван-царевич поставил его в особой палате и каждый день ходил туда с Василисой Кирбитьев-ной да горько плакал.
Много прошло годов; раз как-то плачет Иван-царевич над каменным Булатом-молодцом и слышит — из камня голос раздаётся:
— Что ты плачешь? Мне и так тяжело!
— Как мне не плакать? Ведь я тебя загубил.
— Если хочешь, можешь меня спасти: нацеди своей крови и той кровью помажь камень.
Нацедил Иван-царевич крови, и только помазали ею камень, как Булат-молодец ожил.
На радостях задали пир на весь мир. На том пиру и я был, мёд и пиво пил, по усам текло, в рот не попало, на душе пьяно и сытно стало.
Иляна Косынзяна
Молдавская сказка
Жил-был на свете богатый человек. Всего у него было в доме вдоволь, одного не хватало: хоть и был он в возрасте, а детей всё не было.
Однажды говорит ему жена:
— Погляди-ка, муженёк, сколько у нас добра всякого, а дитя нам Господь не дал. И на старости лет не на кого нам будет опереться, некого будет приласкать.
Хуже ничего и нет на свете. Ступай-ка к знахаркам, попробуем их снадобьев, авось повезёт…
Ходил, ходил муж, пока набрёл на искусную знахарку. Выслушала его старуха и так велела:
— Ты не кручинься. Ступай домой и спроси у жены, чего бы ей покушать хотелось, а дома того нет. А потом придёшь ко мне и скажешь.
Вернулся домой муж и стал жену расспрашивать, чего бы ей покушать хотелось, а дома того нет.
— Да у нас дом — полная чаша, — говорит жена. — Мне и не придумать такого, всего у нас вдоволь.
— А ты подумай, подумай, вдруг вспомнишь.
Думала жена, думала да вспомнила, что хотелось бы ей покушать рыбки-уклейки. Услыхал муж такое, побежал к знахарке и всё ей поведал.
— Вот и ладно, — говорит знахарка. — Это и будет тебе снадобьем. Ступай на ярмарку. По дороге встретишь рыбака. Купи у него рыбку-уклейку и дай жене покушать.
Муж так и сделал: пошёл на ярмарку и встретил дорогой рыбака.
— Мэй, рыбаче, не продашь ли ты мне рыбки немножко?
— И продал бы, мил человек, да всё уже продано.
— А ты посмотри хорошенько в корзине, авось хоть что-нибудь найдёшь. Мне немного надо.
Порылся рыбак в корзине и нашёл под листьями двадцать одну уклейку. Взял у него муж рыбу и заплатил за неё не скупясь. А потом в радости великой домой вернулся, велел жене уху сварить и всё съесть. Жена так и сделала
и с того часа зачала.Ну и радости же у них было…
Пришло жене время рожать. Родила она сына, родила второго, затем третьего, четвёртого… К вечеру появился на свет и двадцать первый…
А муж сидит во второй комнате и по писку новорождённых считает. Как насчитал он двадцать одного сына, схватился за голову и воскликнул:
— Дети мне нужны были?.. Такая орава съест меня с потрохами!
Стали сыновья расти, и кое-как человек с женой из нужды выкарабкались. Стали мальчики подрастать, работали дружно, и опять на славу зажили. Были они проворными и смекалистыми, так что вскоре трудами своими нажили в двадцать раз больше добра, чем прежде у отца их было.
И однажды такую речь братья повели:
— Отец, ты нам свет подарил, а теперь пришла пора нам жениться. Ступай же по свету да сосватай нам двадцать одну сестру, чтобы мы могли своим хозяйством осесть.
Пошёл отец по свету, много дорог исходил, а двадцать одну сестру не нашёл. Однажды шёл он по лесной тропинке, понурив голову, думу горькую думал, да и встретился с какой-то старухой. Рассказал он старухе, какая его участь ждёт, а та его пожалела и такой совет дала:
— Ступай по этой дороге и иди всё вперёд, пока не дойдёшь до дворца Иляны Косынзяны — в её косе роза в росе. На всём свете только у неё ты найдёшь двадцать одну дочь. Попробуй сосватать её дочерей, авось выйдет дело.
Послушался старик совета, шёл он, шёл всё на север, пока не добрался до прекрасного дворца, каких раньше ему видеть не приходилось, сколько ни бродил по свету.
Прошёл он в ворота золочёные, пересёк двор, выложенный камнями-самоцветами, и перед лестницей мраморной остановился. Над головой у него зазвенел серебряный колокольчик, и за дверью раздался голос Иляны Косынзяны:
— Если добрый ты человек — входи; если лютый — ступай своей дорогой, не то выпущу на тебя волшебный палаш и посечёт он тебя, как капусту.
— Я добрый человек.
— Так входи. А чего тебе у меня надобно?
— Есть у меня двадцать один парень, а у твоей милости двадцать одна девица. Не угодно ли со мной породниться?
— Речь мне твоя приятна, но прежде хочу на женихов посмотреть.
Обрадовался старик и домой вернулся.
— Ну что, нашёл нам невест? — спрашивают его сыновья.
— Нашёл. Пойдёмте к Иляне Косынзяне.
Парни тоже обрадовались, стали в путь-дорогу собираться. Скакунов добрых себе выбрали. А тому, кто последним родился, — коня не досталось.
— Не горюй, Петря, — говорят ему братья. — Бери любого коня.
— Где ж я его возьму? Ваших мне не надо, а в табуне только клячи остались. Съезжу я на ярмарку, куплю себе коня по сердцу.
Нагрузил он две десаги золота и в путь пустился. Долго искал Петря, пока увидел серого жеребца в яблоках, стройного могучего красавца. Пришёлся ему по душе конь богатырский.
— Сколько просишь за коня, купец?
— Меру золота.
Петря торговаться не стал, золото отсыпал, вскочил на коня и в обратный путь подался. А конь-то был волшебный. Только они от ярмарки отъехали, он и заговорил человеческим голосом.