Любимые забавы папы Карло

– На данном этапе я просто предложила вместе пообедать, – спокойно ответила я.

– Но я всегда должен идти туда, куда хочешь ты, – надулся Олег, – мне никогда не дают высказать собственное мнение и…

Я мгновенно перестала слушать мужа. На заре семейной жизни я, никогда не жившая в полной семье, не имевшая одновременно и папу, и маму, не знала, каким же бывает быт, ну как ведут себя дома супруги? Воображение рисовало всякие идиллические картины. Вот утром распахивается дверь спальни, и Олег входит в комнату с подносом, на котором стоит чашечка свежесваренного кофе и тарелка с обожаемыми мною бутербродами. Согласна, я, наверное, люблю странную, на взгляд Куприна, еду: кусочек черного хлеба, на который уложены ломтики тонко нарезанного огурца. Может, кому-то подобное яство и не по вкусу, но я просто обожаю его.

Еще мне казалось, что муж будет заботиться о жене, начнет работать с утроенной скоростью, чтобы нарыть побольше денег, ходить со мной в кино, театр, на прогулки, в конце концов. И мне больше не придется таскать самостоятельно с рынка торбы, набитые картошкой, и бегать с помойным ведром к мусорнику. Это, так сказать, бытовая сторона вопроса.

Еще я наивно надеялась на поддержку супруга во время всяческих неприятностей, эгоистично собиралась опереться на него, спрятаться от бурь и бед в тихой гавани. И вообще, ну откуда пошло выражение «быть замужем»? Ну вдумайтесь! Быть замужем, это быть за мужем, то есть сидеть за широкой мужниной спиной, изредка высовывая нос наружу и тут же пряча его назад. Кроме того, хотелось слышать комплименты, похвалы…

Глава 20

Действительность оказалась иной. Один раз, впрочем, Олег решил угостить меня завтраком. Вместо любимого кофе он наплескал мне в кружку очень сладкий чай и дал бутерброд с отвратительно жирной ветчиной, украшенной долькой чеснока. Наивная госпожа Тараканова, малоопытная супруга, отодвинула угощенье и вежливо сказала:

– Милый, я не люблю утром чай, ветчину не ем вообще, а уж в сочетании с чесноком в особенности, мне же сейчас на работу идти. Лучше…

Не дав мне закончить фразу, Олег вскочил, вылил содержимое кружки в раковину, вышвырнул сандвич в форточку и проревел:

– Вот и заботься о тебе! Своими замечаниями ты любую охоту отобьешь!

Я заморгала. Сам Олег не упустит случая указывать мне на ошибки. Не далее как вчера он сурово заявил, глядя в тарелку с ухой, которую я готовила в течение нескольких часов:

– Имей в виду, я не ем такое!

Ну и что? Разве я стала делать ему какие-нибудь замечания? Нет. Попросту принялась варить другое первое. Отчего бы моему мужу не намотать сообщение жены на ус, или он полагает, что штамп в паспорте обязывает одного супруга полностью перенять привычки второго? Причем приспосабливаться, как обычно, должна женщина?

Шло время, и очень скоро я поняла, что фразы: «У тебя уходит куча денег на колготки» и «У НАС закончилось пиво в холодильнике» – Олег произносит не в шутку, а всерьез. Еще через некоторое время стало ясно, что любой совместный поход в магазин превращается в кошмар, потому что Куприн в продуктовой лавке впадает в ступор. В промтоварные магазины я перестала затаскивать его после того, как Олег с воплем: «Ты сошла с ума! Отдавать столько заработанных мужем денег на дрянь!» – оттащил меня от тщательно выбранной мною косметики французского производства, дотолкал до лотка с «мазилками», сделанными невесть кем в Китае, и заявил: «Вот, точь-в-точь такая же губная помада, но в десять раз дешевле, бери, и пойдем».

При этом сам он, оказавшись в магазине для рыболовов, тут же рулит в отдел, где выставлены самые дорогие товары, произведенные аккуратными рабочими из Германии. Никакие доводы, типа: «Ну зачем же переплачивать, посмотри, на другом прилавке есть леска за сущие копейки», на него не действуют.

– Я не настолько богат, чтобы покупать дешевую дрянь, – шипит Куприн, – лучше помолчи, дай спокойно рассмотреть ассортимент.

Я приваливаюсь к стене и, зевая, стою около часа. Как вам кажется, стал бы супруг молча пялиться по сторонам, пока его жена выбирает лифчик?

Чуть позднее до меня дошло, что любое бытовое замечание вызывает у Олега приступ ярости. Фраза: «Зачем ты повесил носки в гостиной, неужели нельзя их убрать в шкаф?» – вызывает у майора совершенно неадекватную реакцию:

– Вот! Понятно. Давай разберемся, с какой целью ты доводишь меня бесконечными придирками! Чего хочешь добиться, а? Я таков, каков есть, иным не стану! Все делаю для семьи! Тебе мало? Хорошо, я ухожу, развод! Прощай!

Сначала я пугалась до обморока, бросалась за мужем, рыдая, отнимала у него сумку, чуть ли не на коленях умоляла остаться. Куприн вырывался, убегал на улицу… У меня начинался сердечный приступ, Томочка бежала за каплями. Ну полный бред. При этом я искренне не понимала, чем обидела мужа. Ей-богу, я не принадлежу к числу женщин, имя которым циркулярная пила, не делаю супругу постоянно замечаний, но в быту возникают всякие ситуации. Я же не швыряю колготки на обеденный стол, неужели Олег не может элементарно убрать за собой, и почему любое невинное замечание вызывает у него базарную истерику? Отчего он позволяет себе орать на жену? Я ведь не требую от него ничего запредельного.

Потом меня свалил грипп, температура поднялась за сорок, постоянно хотелось пить, встать не было сил. Как назло, Тамарочка с Семеном и Кристей еще до того, как я подцепила инфекцию, уехали в дом отдыха. А Олег поступил очень мило. Утром он поставил на тумбочку стакан с чаем и, решив, что достаточно позаботился о занедужившей жене, радостно возвестил:

– Я ушел на работу.

Плохо заваренный, слишком сладкий для меня напиток я выхлебала сразу, поход на кухню за следующей порцией описывать не стану.

Правда, около пяти вечера Куприн позвонил и озабоченно спросил:

– Ну ты как?

– Плохо, – честно призналась я, – прямо совсем загибаюсь.

– Бедненькая, – пожалел меня муж, – ладно, звони, если чего.

Помнится, я впала тогда в дикое изумление. Что он имел в виду? «Если чего» – это что? Хуже, чем есть, мне навряд ли будет. Или Олег хочет явиться к моменту выноса трупа? Мне предлагается в последних судорогах агонии позвонить ему и сказать:

– Обед на плите, белье постирано, продукты на поминки куплены и порезаны, ритуальный автобус вызван и оплачен, по поводу могилы я договорилась, прощай, любимый, я умерла. Не беспокойся, меня тихо зароют специально обученные люди.

Приехав домой около полуночи, Олег заглянул в спальню и бодро спросил:

– Ты как?

– Лучше, – прошептала я.

– Вот и хорошо. У нас есть что покушать? – поинтересовался муженек. – Я устал очень. Может, яишенку мне пожаришь?

Наверное, подобные истории способны рассказать многие замужние женщины, но лично мне в тот день было так обидно, что никаких слов не хватит, чтобы описать свое состояние.

Кульминация в отношениях наступила, когда две наши семьи, купив новую квартиру, начали делать в ней ремонт. Выбрав кафель, мы с Томочкой позвонили мужьям и попросили их приехать в магазин, чтобы они высказали свое авторитетное мнение по поводу плитки.

Когда потный, красный Олег влетел в торговый зал, я сразу почуяла неладное.

– Смотри, – радостно завела Томуська, не заметившая признаков беды, – вот какой красивый рисунок! Нам очень понравился, другие можешь и не смотреть, тут больше нет ничего достойного. Мы с Вилкой выбрали.

– Ах, вы с Вилкой выбрали! – побагровел Олег. – Зачем меня тогда звали? Вот этот кафель? Дрянь, уродство, гадость! Вы, деревенщины, нашли самое омерзительное из всего! Если вам неинтересно мое мнение, то по какой причине с работы сорвали? Отрыли дерьмо! Смотреть стыдно! Пакость! Две дуры!!! Ухожу! Жить с тобой, Вилка, не желаю, ты меня не уважаешь, все делаешь по-своему, авторитарно, без совета мужа! Прощай, теперь можешь поступать всегда как хочешь! Ты свободна!