Любимый ученик Мехмед

«Это ревность, и она нашёптывает мне, что мой ученик испортился, — уверял себя молодой учитель. — А ведь на самом деле всё иначе. Если принц оставил привычку спорить, это не значит, что он стал лицемером. Ведь со мной Мехмед уже давно не спорит. Что же плохого в том, что он перестал спорить ещё и с муллой?»

Когда двери «класса» закрылись, Андреас всё-таки заставил себя улыбнуться и спросил:

— Ну что? Сегодня у нас урок греческого языка, или объяснить тебе другой предмет? — однако принц не ответил. Он в одно мгновение подлетел к Андреасу и лукаво улыбнулся:

— Учитель, я тебе сейчас такое расскажу!

Радостный ученик даже хотел обнять учителя, но сдержался и начал торопливо объяснять:

— Я не говорил раньше, потому что не знал, сумею ли сделать так, чтобы мулла на время перестал сердиться. Но я сумел. Мулла доволен и сказал, что препятствий нет.

— Препятствий для чего?

На лице мальчика сохранялась лукавая улыбка. Он жестом предложил Андреасу присесть, сам сел на ковры и продолжал:

— Учитель, скажи правду. Тебе в Манисе скучно?

— Да, — признался Андреас. — Если я не занимаюсь с тобой и не готовлюсь к будущим занятиям, мне почти всегда скучно. Даже когда я выхожу в город, это не помогает развлечься.

— Вот-вот, учитель, — подхватил принц, — поэтому я хочу, чтобы ты повеселился. Тебе будет очень весело — обещаю. Даже когда всё закончится, ты будешь ещё долго об этом вспоминать и, значит, ещё долго скучать не будешь.

— Да? — молодой грек уже начал догадываться, о чём речь — о верблюжьих боях, упомянутых генуэзцем. Вот почему Андреас засомневался, что веселье станет незабываемым. Он не любил подобные вещи, и пусть ни разу не видел верблюжьи бои, но видел петушиные и собачьи. Ни то, ни другое не показалось весёлым.

— В Мание есть особое развлечение, — меж тем рассказывал Мехмед. — Каждый год в середине зимы здесь устраивают бои среди одногорбых верблюдов — большой праздник.

«Да, я и так думал», — отметил про себя грек, и эта мысль отразилась на его лице настолько явно, что принц нахмурился:

— Тебе уже рассказали?

— Немного.

— Эх, что ж такое! — Мехмед досадливо хлопнул себя по коленям. — Могу я сделать хоть что-то так, как задумал!? Почему все вмешиваются!?

— Мне не рассказали почти ничего, — поспешил ободрить ученика Андреас. — Я знаю лишь то, что верблюжьи бои тебе очень нравятся. Один твой учитель сказал мне, что ты стал лучше заниматься, поскольку хочешь поехать посмотреть на верблюдов, и что мулла может запретить поездку, если будет тобой недоволен. Мне сказали, что три года назад случилось что-то похожее — ты своей хорошей учёбой заслужил себе право на развлечения.

Принц ехидно хихикнул, а лицо его посветлело, и вернулась прежняя радость:

— Учитель, я стал лучше учиться, потому что хочу поехать на верблюжьи бои с тобой. С тобой! Три года назад всё было по-другому, потому что мулла в то время ещё не стал мне врагом, так что я легко покорился. А сейчас это стало для меня очень трудно. Я уже не покорюсь только ради того, чтобы поехать на праздник. Я сделал это ради тебя, учитель.

Андреас, казалось, забыл все свои недавние рассуждения о том, что у лицемерия нет оправданий:

— Ради меня? — у грека даже голос дрогнул от волнения, а Мехмед продолжал:

— Учитель, я хочу поехать с тобой. Без тебя мне там нечего делать. Я не смогу веселиться, если буду знать, что ты здесь во дворце скучаешь. Ты должен поехать, ведь тебе понравится. Верблюжьи бои нравится всем. Даже люди, которые не любят крови, смотрят с удовольствием, потому что верблюды во время боя не ранят друг друга. Они просто меряются силой, стремятся придавить друг друга к земле. И иногда кусаются, но редко. Обычно они просто толкаются и стараются навалиться один на другого, а исход боя не ясен до самого конца, потому что верблюд, на которого навалился другой, может вдруг распрямиться, и тогда тот, кто считался почти победителем, опрокинется и проиграет. Это очень интересно наблюдать.

— Я верю тебе, мой мальчик, — Андреас тоже повеселел. — Теперь, когда ты так интересно мне рассказал, я очень хочу поехать и посмотреть. А в который день начнётся праздник?

— Через несколько дней. В этом месяце, в начале второй декады, — ответил Мехмед и вдруг замялся: — Учитель, не всё так просто.

— В чём дело?

— Учитель, я хочу, чтобы ты поехал, но мулла может не захотеть, — проговорил принц, всё больше смущаясь и опуская глаза. — Ты ему не нравишься. Он спросил меня недавно, кто для меня лучший учитель — он или ты. И я сказал, что он. Я солгал, — Мехмед быстро взглянул на Андреаса и снова потупился. — Учитель, ты не сердишься? Я сделал так ради тебя, чтобы мулла был доволен. Иначе из моей затеи ничего бы не вышло. А ещё я солгал, когда согласился с муллой. Он сказал, что выбил из меня лень и упрямство, а я ответил ему, что это правда. А ведь это неправда! Я лгал.

«Всё-таки угодничает и лицемерит», — подумал Андреас. Ему снова стало грустно, но теперь он уже сам не знал, считать ли поведение принца признаком испорченности. Всё очень запуталось.

— Учитель, ты не сердишься? — с надеждой спросил Мехмед.

Как видно, угодливость по отношению к мулле далась ему нелегко, поэтому молодой грек, чуть подумав, решил не осуждать ученика:

— Нет, мой мальчик, не сержусь. Конечно, я мог бы сказать тебе, что лгать не следует никогда, но бывает, что нас вынуждают. Мне тоже в своё время приходилось лгать, а если бы я никогда не обманывал, то сейчас, наверное, был бы мёртв. Главное, чтобы ты не начал лгать без веской причины. Если ты начнёшь делать так, это будет очень плохо. А ещё хуже будет, если начнёшь лгать самому себе. Никогда не лги себе. Самому себе всегда говори правду.

Принц приободрился, а затем на его лице снова появилась лукавая улыбка:

— Учитель, ты всегда так хорошо говоришь. Всегда знаешь, что сказать. Прошу тебя, придумай, как уговорить муллу. Надо, чтобы он разрешил тебе поехать, но я боюсь просить его об этом. Я не знаю, что делать, если он ответит «нет». Учитель, придумай, как нам всё устроить.

«Ну, вот. Теперь я тоже вовлечён в сомнительные дела. Тоже придётся угодничать», — сказал себе Андреас, но эта мысль почему-то начала его забавлять и не давила на совесть. Молодому учителю опять передалось весёлое настроение ученика. Теперь совестным показалось не угодничество, а отказ участвовать в затее.

«В конце концов, мальчик так хорошо учился и теперь достоин награды. К тому же, он не просит ничего, что шло бы вразрез со здравым смыслом. Надо уступить. Иначе у ученика пропадёт желание учиться», — решил грек, а вслух произнёс:

— Хорошо. Я постараюсь что-нибудь придумать.

Мехмед был так доволен!

— Учитель! — воскликнул он. — Я верю, что ты придумаешь! А если нет, то знай — я никуда без тебя не поеду. И мне незачем будет лгать мулле. Я скажу ему, что плохой из него учитель. Это правда. И пусть он лопнет от злости!