Любимый жеребенок дома Маниахов

— Почему же?

— Ну, в последние месяцы тут говорят об этих — женщинах из ар-Разани. Очень интересно.

— Так что же?

— Колдовство. Древнее. Очень много на этом зарабатывают.

— Отлично. И последнее. Вот эти люди, которые вас держали за горло в вашем же Сампсоне — они хоть какое-то отношение к этим женщинам имеют?

— Да что вы. Вообще с женщинами не общались, только когда ходили куда-то на Кифи. Никогда не упоминали. Нет, это совсем отдельная история, эти ар-Разани. Благодарю вас за плащ и все прочее, э-э-э… хозяин.

И еще один разговор, с Юкуком, перед самым выходом:

— Хозяин, вроде бы нам обоим все ясно, но надо уточнить. Там будет сложно, и лучше бить наверняка. Не сомневайтесь, все будет нормально. Но — на всякий случай: что мы делаем и зачем? Вам, может быть, эти люди нужны, хоть кто-то из них? Допустим, Хашим?

Я отвернулся: знал, что думает Юкук про мои странности и привычки.

Нет, я и дальше не смогу ударить железом солдата — неважно, какой армии, если только… если только иначе он… но не смогу и тогда. А вот эти — совсем другое дело.

— Они мне не нужны, Юкук, — сказал я, наконец. — Ни один. Я хочу, чтобы их не было. Вот и все.

Удовлетворенный, Юкук быстро кивнул.

А ОН НЕ ХОЧЕТ

Юкук, прыгнув по бедра в черную маслянистую жидкость, погрузил туда руки и с усилием выдернул на поверхность труп. Может быть, впрочем, этот человек был еще жив или почти жив; голова его, однако, была безвольно закинута, из полуоткрытого рта стекали темные струйки.

— У него есть лицо, — пробормотал Юкук. — Или — только что было. Это не он.

Юкук отпустил тело, и оно ушло обратно, под воду. Если это было водой. Он выполз обратно на шаткую дорогу, идущую вдоль стока, снова взял брошенный на землю меч, его длинное, чуть искривленное лезвие блеснуло оранжевым в свете факелов.

Мы гнали убийц Хашима с севера на юг, по прямой подземной аллее, от входа в катакомбы у цистерны Пульхерии до выхода у цистерны Агаты. То есть от гостиницы (она же больница и приют) Христодота до центра города, где убийцы могли бы выйти наружу и затеряться на главной улице (Меси) и на форумах. Кто из праздничной толпы стал бы присматриваться к группе гнусно пахнущих технитов, вылезающих из подземных колодцев? Люди, поддерживающие стоки города в порядке, существуют, они необходимы, но на них стараются не задерживать взгляда.

Человек незнающий может подумать, что катакомбы — запутанный лабиринт, где в непроглядной тьме можно затеряться за мгновения. Поэтому гнаться там за кем-то — бесполезное дело. Но еще более бесполезно было гоняться за людьми Хашима на поверхности, не говоря о том, что носить в городе оружие нельзя.

А здесь, под землей, объяснил нам должник Мерварруда по имени Георгиос, бегать по темным переходам может либо идиот, либо, наоборот, человек, знающий катакомбы до последнего переулка. Георгиос был таким человеком, но Хашим и его люди — нет. Они наверняка надеялись очень быстро пройти по изученному ими течению главной реки, оторвавшись от преследования. Еще можно было подняться на поверхность по одному из множества колодцев, но умный человек делать бы этого не стал — если за ним гонятся. Потому что лезть там можно только по одному, прочие, толпящиеся у вертикальной шахты с полуосыпавшимися ступенями, были бы тогда обречены. Выход недалеко от Сампсона — другое дело, он был удобен и широк, таких в городе было всего шесть, сказал Георгиос. И больше в этом туннеле деваться нашим противникам некуда, он прямой, без развилок. Им нужно было оторваться от нас хотя бы на три десятка шагов, и это все, что требовалось для спасения.

Ну, а мы просто гнали зверя как раз к тому самому широкому и удобному выходу, где выползавших поодиночке из-под земли ждала всего пара невидимок с простыми дубинками. Да им бы и голых рук и ног хватило, с их способностями.

Впрочем, боковые проходы… Это все-таки было проблемой. Невидимки, шедшие впереди, проскакивали их в прыжке, на лету всматриваясь — нет ли врага в черном полукруге сбоку. Один раз невидимки издали резкий крик, и тогда Юкук вслепую нанес длинный удар мечом в темноту, тут подоспели факелы и другие люди, и Хашим лишился еще двоих, чьи тела также ушли в черную гнусную жидкость. С этого момента все изменилось в нашу пользу, потому что мы не потеряли ни одного человека, а Хашим — уже пятеро. Итого — у них оставалось восемь, у нас — семь, плюс двое без оружия, но с факелами (Георгиос и я).

Возможно, Хашим считал, что катакомбы делают его неуязвимым. Первые же мгновения операции показали, как он ошибался.

Наш отряд постарался создать у Христодота как можно больше шума, сделать вид, что нас — десятки человек. Охота как охота. Драться с нами на глазах множества людей в гостиничном дворе эти циркачи и прочие убийцы должны были постесняться. Лучше исчезнуть под землю, куда, как им казалось, мы не должны сунуться, выйти в нужном месте, рассеяться, затаиться и потом расправиться с нами ночью, в глухих переулках, поодиночке, особенно со мной и по возможности — с Юкуком.

Они не знали, что один из невидимок лежит на крыше и наблюдает за происходящим, считает тех, кто скрывается под каменной плитой среди мальв в углу двора. Все тринадцать. Включая длинного гибкого человека с лицом, закутанным в черную ткань, как у девицы на форуме.

Хашим здесь, он в нашей ловушке под землей.

И еще одного его люди не знали. Что, выломав запертые перед нашими носами ворота в два приема, вся наша команда уверенно побежит к той же каменной плите, двинется вниз. И что первым делом она нащупает в углублении стены шахты два длинных свертка, один из них — гремящий железом.

Мерварруд, может быть, и был слишком толст для драки, но свою работу он сделал отлично. Он снабдил нас оружием и факелами, и он дал нам Георгиоса.

Юкук шел во мрак первым, и как только его ноги коснулись горизонтальной поверхности, мы, теснившиеся сзади, услышали характерный низкий, свистящий звук лезвия его меча. Раз-раз.

Это был очень опасный момент. Но чуть раньше те, кто нас поджидал в темноте, могли бы услышать другой звук — характерный сухой стук кремня и потрескивание трута.

Первый факел я, шедший сразу за плечами Юкука, швырнул, как мы и договаривались, через его голову во мрак. И высветил пугающую картину: столпившаяся в пяти-шести шагах от нас кучка людей с выставленными вперед лезвиями (запрет на оружие их тоже явно не останавливал).

А один из них падал вбок, закрываясь локтем от факела, летевшего прямо, ему в лицо, и валил с ног товарища.

— Ага, — вполголоса сказал Юкук, прыгая вперед.

Тут не было никаких любимых им полукруглых траекторий и прочих взмахов меча, а только серия длинных ударов вперед, как жалом. После чего счет жертв открылся, под нашими локтями проскочили вперед невидимки, фигуры врагов начали втягиваться в темноту и исчезать в ней.

Кто охотник, а кто — дичь, стало окончательно ясно с этого момента. Гонка началась.

Первые несколько десятков шагов я просто не верил, что все это происходит со мной. Мы бежали рысью по низкому берегу подземного ручья, скользя в слизи и тухлых лужах, не упасть в эту дрянь было невозможно, и снова, и снова, погрузить в нее руку, стараясь другую руку держать высоко. Мы падали в эту жидкость, тонули в ней по пояс, она забрызгивала наши лица, попадала в глаза.

У меня не было оружия, только факел, сначала их было даже два. Факелы нес также Георгиос. Мы освещали другим дорогу и помогали убивать, мы не имели права уронить факелы в воду.