Любить доминанта

Лиам пытался быть терпеливым и дать ей минутку, придти в себя, но не смог остановиться и прекратить целовать распухшие складочки ее киски, продолжая пристально осматривать ее стройное тело голодным взглядом. Он схватил ее за талию, и притянул к себе на колени, заставив оседлать его. И уже придвинулся, чтобы поцеловать ее, но Рейн, до сих пор находясь с закрытыми глазами, опередила его, и на ее лице было выражение искреннего счастья, когда они встретились губами. Он запутался руками в ее волосах и запрокинул ей голову, чтобы глубже погрузиться в ее рот.

Даже в поцелуе, он чувствовал, что она рада ему. Она не стала более открытой, просто подарила ему частичку себя... и это было головокружительно. Боже, ему никогда не будет достаточно. Особенно, когда ему одному предназначалось ее сладкое желание. Это было очень возбуждающе.

Тяжело дыша, он нахмурился, когда она вырвалась. Он уже хотел схватить ее и приказать остаться на месте, когда она соскочила с его коленей и опустилась на пол, под стол, между его ног. Она потянулась к молнии его брюк, и молча, посмотрела на него, словно спрашивая разрешения. Он покачал головой.

– Я безумно хочу тебя трахнуть, но мы не можем... ты еще не готова принять меня. Кроме того, на кухне нет презервативов.

– Я понимаю.

Прикусив губу, она взглянула на него кокетливым взглядом, через бахрому своих темных ресниц,

– Я не прошу, чтобы Вы трахнули меня.

Она облизнула свои губы. И вся кровь помчалась от его мозга к члену.

– Да, девочка. Я умираю от желания, ощутить твой рот вокруг себя.

Он еще никогда не был таким твердым и нуждающимся. Его терзала потребность взять Рейн... не важно, каким способом. Один только взгляд на то, как розовый язычок скользнул по ее пухлым губам, заставил его яйца подтянуться, а на вершине члена выступить капельку влаги.

С силой сжав зубы и утонув в ее голубых глазах, он боролся за контроль над собой, когда ее маленькие ручки потянулись к его ширинке и расстегнули ее.

Она давала ему это по собственной воле. И значимость этого момента, останется с ним на всю жизнь.

У него сбилось дыхание, когда она высвободила его член. А когда она обхватила своими горячими губами его головку и глубоко втянула ее внутрь, он издал стон истинного наслаждения. У него затвердели соски, пока она работала над ним своим божественным ртом, не спеша, выражая ему свое восхищение и почтение, прожигая насквозь его душу. То, как она выпустила его член из своего рта, угрожало уничтожить его самообладание.

Лиам сжал руками свои бедра, в страхе, что уступит неистовому желанию, схватить ее за волосы и, не сдерживаясь, с силой начнет толкаться в ее горло. Он задыхался, пытаясь оттянуть момент разрядки, но напряжение не покидало его и сокрушительное удовольствие уже подступало. Лиам, казалось, умирал с каждой секундой промедления от отчаянного желания наполнить своим семенем ее рот. Ему нужно было видеть, как она глотает его, как на ее лице расцветает выражение покорности.

– Рейн... О Боже, Рейн! Посмотри на меня. Прими все. Я сейчас кончу!

Подняв голову, она пристально на него посмотрела. Их глаза встретились, когда он отпустил свои бедра и сжал в кулаках ее волосы, утопая в ее взгляде и высвобождая каждую каплю своей энергии на ее язык.

Выражение радости на ее лице, когда она глотала его сущность, пронзило его, объединив их сердца. Лиам испустил долгий вздох. Ему пришлось пройти сложный путь, чтобы дотянуться до Рейн... И теперь у него больше не было ни малейших сомнений в том, что он все сделал правильно.

****

Хаммер ходил взад и вперед.

Хотя Рейн и этого ублюдка Лиама, не было всего двенадцать часов, у него было такое чувство, что с того момента, как тот увез ее, прошло двенадцать гребаных месяцев. За это время, он исчерпал все возможные варианты их предполагаемого местонахождения. Их общие знакомые тоже ничем не смогли помочь. Он также поговорил с частным следователем, но даже его профессиональные навыки не привели к разгадке: куда же могли запропаститься Рейн и Лиам за столь короткое время.

Гребаный ирландский придурок без сомнения пользовался наличкой и подставными именами, чтобы удержать ее за пределами досягаемости большого плохого Хаммера. Сукин сын. Лиам должно быть знал, что он перевернет каждый камень в поисках Рейн, но все равно продолжал игнорировать его телефонные звонки и сообщения. Также, как и сама Рейн.

Хаммер еще мог понять этого ворующего-женщин ублюдка. Но его Рейн? Если только... Быстро дойдя до комнаты Рейн, он вошел в нее, и увидел ее сумочку, стоящую на тумбочке. Черт бы меня побрал! Лиам даже не позволил ей взять ее с собой, он просто похитил Рейн и скрылся в неизвестном направлении.

Запустив руку в сумку, он лишь подтвердил свои худшие подозрения. Сжав рукой ее мобильный, он почувствовал, как в животе завязываются тугие узлы. Рейн была потеряна для него, если только Лиам позволит позвонить ей. И каковы были шансы, что он разрешит ей? Конечно, она уйдет от этого ублюдка... когда-нибудь. Но вернется ли она сюда?

– Скотина!

Он с трудом подавил желание, размахнуться и бросить ее телефон через всю комнату.

Вернув цветную сумочку на место, он уставился в стену невидящим взглядом. После чего схватил подушку, и прижал ее к своему носу, вдыхая оставшийся на льняном белье аромат. Закрыв глаза, он вдохнул остатки ее запаха.

Раскаяние встало комом в его горле, причем настолько чертовски большим, что Хаммер боялся, что вот-вот задохнется. Звук того, что кто-то околачивается где-то поблизости дверного проема, привлек его внимание. Положив подушку на колени, он обнаружил Бека, уставившегося на него и в неверии трясущего головой.

Хаммер не мог пропустить промелькнувшую в глазах мужчины обеспокоенность.

– Что?
– гаркнул Макен.

– Мужик, тебе пора бы уже собраться.

Нахмурившись, Бек вышел.

Несмотря на то что, Хаммер ненавидел признавать это, но чувак был прав. Нытье и мрачность ни хрена не помогут. Вся проблема была в том, что он не был так хорош в искусстве того, как не думать о Рейн, даже когда она была еще здесь. Хотя, нельзя сказать, что она совсем покинула это место... ее призрак еще витал рядом, преследуя его.

– Блять!
– швырнув подушку Рейн обратно на кровать, Хаммер вылетел из комнаты.

Он мог чувствовать себя, жалким слабаком, но вести себя подобным образом не собирался.