Любить Джейсона Торна

— Привет. Ты рано.

— Да, у профессора Киндли возникли непредвиденные обстоятельства, и занятие закончилось раньше, — бросив сумочку и тетради в своей комнате, она пришла и села рядом со мной. — Чем занимаешься?

— Тупо пялюсь в экран.

— Ничего нового, да?

— Неа. Напишу несколько страниц, а потом возвращаюсь в начало и удаляю все, что написала. Наверное, я писатель-однодневка. Такое чувство, словно весь мой творческий потенциал иссяк. Или, может быть, я никогда и не была творческой личностью, а мое единственное произведение получилось по счастливой случайности.

— Я уверена, что это не так, Олив, — сказала Шар, массируя себе виски.

— Голова болит?

— Да. Плохо себя чувствую с тех пор, как утром открыла глаза.

— Хочешь, приготовлю тебе куриный бульон?

— Нет, я в порядке. Но спасибо за предложение. У тебя есть какие-нибудь идеи относительно того, что ты хочешь написать, или просто не знаешь, с чего начать?

— С началом все хорошо, но развить сюжет не получается, и в итоге я просто перескакиваю с одного на другое.

Она посмотрела на меня своими ярко-голубыми глазами.

— Тогда это не твоя история. Ты поймешь, когда будешь на правильном пути.

— Я не настолько уверена в этом. Мои пальцы жаждут писать, но у меня абсолютно ничего нет. Ничего.

— Дай мне знать, если я смогу тебе чем-нибудь помочь. Составить план или что-то еще.

Я положила ноутбук на пол и встала.

— Приготовлю тебе чай, — бросила я через плечо, — у тебя голос начинает хрипеть.

Она застонала и потянулась к моему ноутбуку.

— Джейсон уже звонил по поводу фотографий?

— Нет, — я налила чайник и пока ждала, чтобы он закипел, открыла шкафчик и выбирала чай. — Тебе травяной или обычный черный?

— Травяной, пожалуйста, — она тихо присвистнула. — Ты должна взглянуть на комментарии к этим фотографиям.

Я увидела, что Шар снова просматривала их. Достав две кружки, я положила в них чайные пакетики.

— Пишут разные пакости?

— Нет, — ответила она, взглянув на меня через плечо, — вообще-то, все считают, что вы, ребята, чудесно смотритесь вместе. Некоторые пишут, что ты его новая девушка, новая актриса и все в таком духе.

Я фыркнула.

— Кладу тебе в чай мед и не желаю слышать никаких возражений, — Шар безумно ненавидела мед. Каждый раз нам приходилось практически силой запихивать его ей в горло, когда она заболевала. Я подошла к чайнику и налила воду в кружки.

— Спасибо, мамочка Олив.

— Всегда пожалуйста, мое прелестное дитя, — взяв кружки, я вернулась к дивану и подала ей травяной чай.

Держа на коленях ноутбук, она вытянула шею и нос в сторону моей чашки.

— Что у тебя? Пахнет лучше, чем мой.

— Просто черный чай, «Эрл Грей», — сев рядом, я взглянула на экран.

— Вот эта мне нравится больше всех, — сказала Шар, прокрутив вниз к той фотографии, где рука Джейсона была скрыта под моей футболкой. — Вы словно растворились друг в друге.

— Ну, мы совсем не растворялись, просто на меня пролили странный горячий смузи, и он всего лишь хотел убедиться, что я в порядке. Не знаю, какой придурок нас сфотографировал, но ему каким-то образом удалось запечатлеть то, чего там даже близко не было. Но сталкер из него отличный, это уж точно.

— Думаю, в этот раз я соглашусь с Люси, — призналась она, и я так резко повернулась в ее сторону, что чуть не пролила на себя горячий чай. — Ладно, только не убивай меня, — сказала она, подняв руки в защитном жесте. — Я просто считаю, что не удалось бы запечатлеть ничего подобного, если бы между вами абсолютно ничего не было. Я о том, что не похоже, будто ты все еще любишь Маркуса, да?

— Конечно, нет. И мы уже знаем, что я все еще люблю Джейсона, потому что тебе и Люси так кажется.

— Олив, — она закрыла ноутбук и положила его рядом с собой, — ты, вероятно, не хочешь тешить себя ложными надеждами, но…

— Но?.. Но, что?

— Джейсон смотрит на тебя совсем не так, как на младшую сестренку своего лучшего друга. По крайней мере, не на этих фотографиях, — она указала на ноутбук. — Конечно, я понятия не имею, как он ведет себя, когда вы, ребята, рядом.

Я отмахнулась от нее и отхлебнула из чашки.

— Он просто…

Мой телефон зазвонил, и я в панике посмотрела на Шар, но она лишь приподняла бровь и спросила:

— Где твой телефон?

— Не знаю, в моей комнате?

Телефон продолжал звонить.

Она наклонила голову.

—Ты не собираешься ответить?

Я отчаянно затрясла головой.

— Я боюсь.

— Чего?

Гребаный телефон перестал звонить, а потом снова начал.

— Это может быть Дилан. Я не могу сейчас с ним разговаривать — неизвестно, что он скажет. Когда мы были детьми, ему не нравилось, что я постоянно ошиваюсь рядом с Джейсоном, поэтому, уверена, он не обрадуется этим фотографиям.

— А если это Джейсон?

Это еще хуже.

— Ну а если он злится?

— На тебя? — нахмурилась она.

— Не имеет значения, на кого.

Отдав свою кружку мне, она встала.

— Ты ведешь себя нелепо.

Держа обе кружки, я прокричала ей вслед.

— Шар, не смотри! Я не хочу знать. Пожалуйста.

— Слишком поздно, — сказала она. Не отводя от меня взгляда, она прислонилась к дверному косяку и ответила на звонок.

— Привет, Джейсон. Нет, я подруга Олив, Шарлотта.

Сделав щенячьи умоляющие глаза, я покачала головой и прошептала:

— Меня здесь нет. Вышла! Ушла. Скажи, что я исчезла.

Шарлотта закатила глаза.

— Ага. Да, она здесь. Конечно. Береги себя.

Я громко застонала.

Она положила телефон рядом со мной и забрала из моих рук свою чашку.

— Я пойду и постараюсь выспаться, чтобы избавиться от этой головной боли. Спасибо за чай. Поговорим позже.

— Предательница, — объявила я. — Вот так доверяешь человеку, а он превращается в предателя. Все люди предатели!