Любить королеву. Случай из адвокатской практики

Вернулся домой мрачный и еще более раздраженный, чем был, когда в клуб собирался. Почему каждая попытка сбросить с себя это наваждение разбивалась вдребезги о те проклятые воспоминания? Почему?!

Так не должно быть.

Налил себе полный стакан, потом еще и еще. Растянулся в холле на диване, стакан с коньяком поставил рядом на пол. Закрыл глаза, вызывая ощущение пустоты во всем теле.

С этим надо поскорее закончить.

С чем? Спросила пустота.

С чем? Спросил он у себя. С этим?

Из нагруженного алкоголем сознания стали возникать мелкие кусочки воспоминаний. Не тех, о тех он запретил себе думать. Других мелочей. Сейчас он сам был удивлен, сколько чего он, оказывается, подметил. А думал, что не смотрел в сторону этой женщины.

Незаметно пришел сон. А во сне…

Во сне было светло, во сне он был счастлив, пока все не накрыла тьма.

***

Утренний визит к тетке Елены в очередной раз доказал Василию, что народ. вообще-то, быдло. К тому же продажное быдло. Впрочем, он и не сомневался.

Тетка встретила его воинственно и настороженно, на вопрос, где может находиться ее племянница, заявила, что к делам этой к*рве отношения не имеет. Если та что-то украла и еще во что-то вляпалась, пусть разбираются с ней сами. А ее к этому делу не примешивают! И хотела уже выставить его за дверь.

Выставить за дверь? Его?

Пугать до усера он умел виртуозно. Одним только взглядом. Тетка сразу сбавила тон, пригласила посидеть. И дальше они уже поговорили нормально. А уж когда показал ей кончик купюры, вообще стала шелковой.

Но при всем желании, не имела представления, куда могла деться ее племянница. Только сказала:

– Откуда мне знать? Она всегда была нелюдимая и замкнутая. С самого детства, – на миг в голосе проскользнули нотки вины, но сразу скрылись за обычной черствостью. – Мне давно уже ничего не докладывают.

Зато от нее Василий узнал кое-что о прошлом Лены. Тетка с неприязнью рассказала о том, что у той был один субъект. Влюбилась от большого ума, оказался урод, каких мало. Поматросил и бросил, да еще рукоприкладствовал.

– А я говорила ей! – кивала тетка. – Я говорила! Да кто со мной посчитался?!

Василий слушал ее молча, не перебивая. А у самого зрело желание лично переломать ублюдку пальцы. Непонятно откуда возникшее, темное. атавистическое, но стойкое.

Дослушав, подкинул тетке еще купюру, Мережков ушел. День был занят делами, но по его приказу того хмыря, Лениного бывшего хахаля, разыскали. Во-первых, он мог что-то знать, а за сведения Василий Павлович готов был даже платить. Увы, тот вовсе не имел никаких сведений о женщине, которую он разыскивал. И это не отменяло того, что он собирался сделать, во-вторых.

Во-вторых, пронаблюдал, чтобы бывшему любовничку, так и не понявшему, в чем дело, кости пересчитали. Этого хотел внутренний зверь, и от этого Василий Павлович получил некоторое удовлетворение.

Однако найти Елену так и не удалось.

Странное состояние. Когда первоначальный острый рецидив переходит в хроническую ноющую боль.

Если в первый момент Мережкову казалось, что вот еще чуть-чуть дожать, еще чуть-чуть… Но с время шло, а желаемое стремительно отодвигалось, принося тревожное осознание, что, вполне возможно, он никогда этого самого, чего ему хочется, так и не получит. А не такой он был человек, чтобы отказаться от желаемого.

Сначала это его бесило безумно. Сжимая зубы, думал, найдет, ноги вырвет. Она у него за все ответит, за каждый сгоревший по ее милости нейрон. А потом злость не то чтобы ослабла, просто перешла в другое качество. И он механически искал везде свою потерю. Презирал себя за это, но искал, ничего не мог с собой поделать.

Прошло еще три месяца.

В один из ноябрьских дней его внедорожник стоял в пробке на светофоре. Мокрая промозглая погода, температура чуть выше нуля, хлюпающая жижа на обочинах. Он, как всегда, на телефоне, лаялся о чем-то с одним из поставщиков. И…

Глава 9

С утра было промозгло, пасмурно, мокрый снег с дождем. И так попеременно почти весь день. К четырем часам немного прекратилось, но все равно, снежная жижа грязным войлоком скапливалась у обочин. Рыхлой серой ватой нависали облака, цепляли крыши домов.

А ему вдруг показалось, что брызнуло солнцем.

Кафе на углу у перекрестка, похожее на аквариум. Интерьер какой-то авангардистский. Но это все ерунда…

Перед столиком у самой витрины в желтой униформе с подносом – она…

В первый момент даже опешил. Смотрел на этот аквариум, который кому-то пришло в голову оборудовать тут, в промзоне, и не верил. А потом медленно, медленно его губы дернулись. Пока еще не в улыбке, нет.

Машинально отбился, разжав руку с телефоном, из которого неслись какие-то доводы и объяснения. Все разом отдалилось, отошло куда-то на задний план.

Нашел.

И тут же вылетело из головы все, что передумал за те три с половиной месяца, заместилось совершенно другим. Будто переключатель щелкнул, открывая новый отсчет. Теперь другая игра пойдет. По его правилам, в его пользу. Неосознанно сжались кулаки, мужчина напрягся, ни дать ни взять, охотничий пес. Стойку сделал. Даже почему-то стало смешно.

Черт… В этот момент он вдруг чувствовал себя, как ребенок, которому только что подарили новенькую игрушку. Или как мужик, когда он в первый раз собирается сесть за руль дорогущей шикарной тачки, которую хотел купить и купил.

Этот восторг обладания. Желание кружить вокруг своей игрушки, разглядывать со всех сторон, примериваться, тянуть удовольствие, испытывать его вечно…

– Останови, – негромко сказал он водителю. – Приехали.

Тот не совсем понял, потому что они и без того стояли в пробке, оглянулся на хозяина. Мережков глазами показал на обочину за перекрестком. А у самого, словно что-то большое разрослось в груди. Вдохнул глубоко. Все. Нашел.

Теперь не спугнуть прежде времени, чтобы опять не ушла. Теперь уж наверняка.

Как только пробка сдвинулась с места, шофер припарковался на той стороне перекрестка, прямо под за знаком, запрещающим парковку. Да и х*** с ним. Эти вопросы уладить легко.

На улице темнело, а Мережков сидел в машине, глядя на большие, ярко освещенные стеклянные витрины кафе напротив, и ждал. Как хищник в засаде. Клёвое ощущение. Теперь-то он не торопился, теперь можно было сколько угодно ходить кругами и примериваться, откуда напасть. Теперь она никуда не денется.