Любить монстра

— Замолчи, — тихо говорит, — я знаю что делаю.

Опять — он. Всё решает только — он!

А потом меня вдруг осеняет…

— Ты бесплодный? — уточняю, но Ник не отвечает.

А как ещё объяснить, это его сумасшествие?

Я никогда не поверю, что он хочет ребёнка от девушки, которую знает два дня!

Эти мысли меня немного успокаивают, расслабляют, и я вновь поддаюсь искушению.

Ник гладит моё тело, очень нежно, трепетно, покрывает поцелуями каждый миллиметр, вновь распаляя во мне огонь. Думала что не смогу ещё раз, была выжата, чувствовала усталость, но умелые руки, жаркие поцелуи сделали своё дело. Спустя десять минут сладостных пыток, я была вновь возбужденна до приделов и стонала под Ником, выгибаясь ему на встречу.

А он ласкал, не спешил, растягивал удовольствие, медленно сводил меня с ума.

Как ему удалось сделать то, что не получалось у Генки? Довести меня до оргазма, без помощи своей руки, как было обычно. И к тому же, Ник не пыхтел надо мной часами, а заводил руками и губами за несколько секунд, от чего моё тело, превращалось в механическую бомбу. Несколько мгновений — и я взрывалась!

При этом все чувства, которые на меня накатывали, бурлили во мне, вызывая невероятное блаженство.

И в этот раз Ник не спешил, изучал меня, все мои эрогенные точки, чувствительность, а потом, когда начинал движение во мне, пользовался этими знаниями, обостряя ощущения в стократ.

Мною никто так не наслаждался. Словно изысканным блюдом, дорогим вином, самой ценной вещью, которая требовала бережного отношения. Одновременно с чем, в его глазах было столько тепла, впервые…они светились по-другому и смотрели на меня иначе.

У нас было ещё два волшебных секса, во время которых мы достигли оргазма одновременно. Сначала был первый раз на кровати, около часа, с предварительными ласками, изучением. А потом в душе, стоя, под струями холодной воды.

Я отдавалась Нику вся, без остатка, наслаждалась им как чем-то особенным, важным, ведь понимала, что таких моментов будет мало…А может даже послезавтра всё кончится. Он ведь обещал, что отпустит меня, что больше чем на три дня, я ему не нужна. И от этих мыслей, в груди больно щемило, ведь я понимала, что этот мужчина, уже занимал в моём сердце особенное место.

Таких как он, нельзя не любить…

От подобных ему, сходят с ума…

Ему невозможно противостоять или противится…

И я, наверное, не исключение!

Я засыпаю, часа в три ночи, в крепких объятиях Ника, а спустя несколько минут, меня будит трель мобильного телефона. Игнорирую этот раздражающий звук и недовольно ворчу, прячась с головой под подушку. А Ник тем временем отвечает на звонок, прогоняя мой сон окончательно.

— Что там Марк? — хрипло говорит он. — Не хочет шансов? Нашёл мне кого-то из его родственников? — молчит несколько секунд. Видимо слушает. А потом: — Брата? Отлично! Я сейчас спущусь. Веди в гостиную! — приказывает, оставляя меня.

А я замираю, делая вид, что продолжаю спасть. Из-под подушки вижу, как Ник одевает на голое тело одни свободные штаны и босяком, покидает спальню.

В комнате был полумрак, за окном уже светлело, и я поняла, что мне всё же удалось поспать несколько часов. Но теперь уснуть, никак не могла. Было любопытно узнать, что произошло у Ника, какая его жизнь и чем он занимается. Почему? Не знаю. Но теперь, хотела знать больше о нём…

Подымаюсь с кровати, отыскиваю в гардеробе белую рубашку Ника, набрасываю её на плечи и быстро застёгиваю мелкие пуговицы. На мне она как балахон: рукава весят, длинна почти до колен, а сквозь воротник, который я не застегнула на две верхние пуговицы, выглядывало моё плечо.

Я не намеревалась сделать себя сексуальной, просто спешила. Хотела знать, где Ник, что происходит и куда он ушёл. Поэтому на ходу подкатив рукава, я впервые вышла в длинный коридор, невероятно шикарного оформления. Потолки высокие, с арками, белого цвета. На полу ковёр в длину метров в тридцать. По левую сторону было несколько дверей, между которыми находились цветы, статуэтки, антиквариат, а по другую сторону, всю стену усеивали картины, фотографии, портреты. И я сомневаюсь, что это просто для красоты, или какая-то там подделка, каждая картина имела свою ценность и важность.

Особо не уделяю времени на рассматривание, все равно ничего не понимаю в подобном творчестве, прохожу мимо, к перилам, где виднелась полукруглая лестница спуска вниз. Останавливаюсь на верхней ступеньке, и мне открывается великолепный вид на роскошный гостиный зал. На потолке огромнейшая люстра, пол мраморный, в стиле шахматной доски, а в стороне вижу камин и несколько полукруглых диванов. Нечто подобное я видела по телевизору, когда показывали резиденцию королевы Англии.

И вот именно в этот момент, я начинаю понимать, насколько сильно Ник богат. А меня, почему-то такое пугает…это неравенство, между нами и мысли о том, откуда у него всё это.

Кто он?

Артём владеет рестораном, а Ник… при первой встречи, я так поняла, что он имеет какой-то бизнес, фирму. Ведёт переговоры. Занятой. И в больнице все его знали, трепетали перед ним, преклонялись.

Понятно, что важный!

Его боятся, уважают, не перечат. А ещё, в нём слишком много самоуверенности, властности и губительной, опасной энергии.

Чтобы узнать хоть какие-то ответы на интересующие меня вопросы, решаю прекратить разглядывать этот шикарный дом, спустится в низ, и подсмотреть немного жизнь Ника. Что я и делаю, тихо сбегая вниз по ступенькам.

Спускаюсь в гостиную, и застываю за широкой колонной, пытаясь понять, куда идти дальше.

Этот дом, точнее особняк — невероятно огромных размеров. Зачем ему такой большой?

А вдруг у него семья большая!

Только задумываюсь об этом, как слышу, справа от себя некий звук, словно тупой удар и направляюсь туда. По мере приближения, звук становится громче, и переплетается со звуком протяжного стона. Стона боли.

Подкрадываюсь ближе и оказываюсь за спинами, нескольких здоровяков, которые стояли в вальяжной позе, подпирая плечом то стену, то колону, то широкий проём двери. Я насчитала шестеро амбалов, которые окружали Ника, а он сам, нависал над каким-то мужчиной, привязанном к массивному стулу и бил его.

Сейчас Ник был похож на демона, убийцу, маньяка…

В глазах бешеная злость, лицо приобрело знакомые уже мне, жестокие черты, руки сжаты в кулаки, на которых была размазана кровь. Он весь был в брызгах крови, в её потёках, вызывая во мне некий страх и отвращение.

Другой…

Стою в стороне, застыв, и не могу пошевелиться, отвести взгляд. А он продолжает своё дело, бьёт кулаками мужчину на стуле, который, казалось бы, был уже без сознания. При этом никто на меня не обращает внимания, слишком увлеклись, погрязли в этой жестокости.