Любовь без башни

— А почему ты вчера ко мне не приходил? — спросила вдруг Люся.

— А… А где моя мама? — в свою очередь поинтересовался Егор и стыдливо отвел глаза в сторону.

— Мама? А она пошла в аптеку, — пояснила Люся. — Только, надо думать, в пригородный поселок, потому что ее второй час нет. Так что на нее ты можешь не рассчитывать, не придет. И все же, где ты был?

Белкин, наконец, кое-как собрал нервы в кулак и даже немного расправил плечи:

— Н-ну… я вообще-то… не обязан… мы ж с тобой еще не супруги, я бы вот так выразился… А вот когда станем…

— И не станем, я бы выразилась вот так, — фыркнула Люся. — Ты мне не скажешь — где был?

Белкин снова заволновался — забегал по комнате и стал нервно теребить верхнюю пуговицу байковой рубашки:

— А… а почему это мы не станем, а? Тебе что, рассказали, где я был? Это мама сказала, да?

Люся терпеливо молчала — она очень не хотела верить в то, что Белкин замешан в страшном убийстве, однако он себя вел так непонятно, так взволнованно и…

— Я был… в кино! — наконец выдохнул Белкин и без сил рухнул на диван.

— Билет, — негромко потребовала Люся. — Билет есть?

Белкин подскочил на месте:

— Это что, допрос?! Я буду жаловаться!! Я буду… нервничать!! Я уже нервничаю!! И сильно! Я ненавижу допросы! И вообще! По какому… случаю?!

— Игнатия убили, — просто ответила ему Люся, и тот немедленно побледнел.

— За… зачем? Как это, то есть — убили? Он что, олигарх или нефтяной магнат? Почему его убили? И кто это покусился на… на этого светлого человека? — затараторил Белкин.

— Не знаю, — пожала плечами Люся. — Я думала, ты мне поможешь разобраться. Ты не с ним вчера был?

Только теперь до Белкина дошло — его не просто так допрашивают! Его подозревают!!!

— Ты!.. Меня?!. Как будто это… — задохнулся он от обиды, от оскорбления и унижения одновременно. А потом быстро-быстро сообщил: — Я… я был у женщины! Ее зовут… дай-ка записную книжку, где она у меня… так-так-так… женщину зовут… Вероника Матвеевна Селедкина… нет, Середкина! Вот, все правильно, Середкина Вероника Матвеевна. Да! Очень состоятельная женщина, на нашем рынке торгует куриными окорочками.

— И она может это подтвердить? — спросила Люся, пряча потухший взгляд.

— Ну… а почему бы не подтвердить? — замялся Белкин. — Я у нее прямо-таки до восьми вечера и сидел.

Люся отвернулась к окну и постаралась спросить как можно равнодушнее:

— Значит, до восьми у Селедкиной, а потом у кого?

— Ой, ну Люся, ну Люся! — немного забылся Белкин и заиграл масляными глазками. — Ну прямо-таки ко мне с такими претензиями, с такими…

— Убили Игнатия Николаева! Ты его знал! И испытывал к нему не всегда трепетные чувства. И при этом ты не можешь объяснить, где находился вчера, в то самое время, когда и произошло это убийство! — четко произнесла Люся, глядя на своего кавалера ледяным взором.

Кавалер нервно икнул, дернул головушкой, вытянулся на диване стрункой и прилежно залепетал:

— Значит… сначала я находился у Середкиной Вероники Матвеевны, потому что она тетенька… женщина очень состоятельная, а у меня кредит в банке… И получается, что я надеялся на долгую, нежную дружбу… с денежной помощью, и ей об этом сообщил. И уже думал, что проведу там всю оставшуюся ночь, но… Но потом, ровно без семи минут восемь, она мне ответила, что сейчас у нее временные денежные затруднения. И тогда я… я подался к Надюсе.

— О боже… — не выдержав, простонала Люся. — А это что за птица?

— Это вовсе даже не птица, как ты подумала, — быстренько принялся пояснять Белкин. — Это вполне нормальная женщина, у нее такой вес солидный, совсем не птичий, с чего ты взяла? Так вот, она тоже занимается коммерцией… и я… я рассчитывал, что смогу перезанять у нее.

— А она чем занимается? — спросила Люся.

— Она… она продает вязаные носочки. Ну и шапочки такие, тоже дома сама вяжет, а потом… В общем, я думал, что у нее можно перезанять сотню-другую тысяч, ну чтоб на кредит…

— Господи! Да что она там с этих носочков наторгует-то? — не поверила Люся.

— Вот!! И она мне то же самое сказала! — обрадованно проговорил Белкин и треснул себя по колену. — Вот и пришлось мне взять да и… и… короче, расстроился я сильно, и для успокоения души моей несчастной пошел я к Аленке.

Люся уже ничему не удивлялась. Ну подумаешь — она у Белкина не первая, не вторая и даже не третья! Ха! У господина просто необузданная тяга к женскому полу! А еще вернее, к их кошельку! Вот если бы Люсенька была сказочно богата, тогда б у Егорушки и вовсе кроме нее никого не случилось! Но это, если бы она была богачкой. Опять же, имей Люся несметные сокровища, на кой черт ей сдался этот Белкин?!

— …И вот, значит, прихожу я к Аленке, — продолжал Белкин. — А она уж меня и накормила, и напоила, и спать уложила, по всем правилам, как Ивана Царевича. И получается, что никак я не мог с Игнатием полюбовно провести этот вечер.

— А твоя Аленка подтвердить сможет, что ты с ней был? — со вздохом спросила Люся.

— Ну а как же! — выгнул брюхо колесом Егор Игоревич. — Сейчас сама услышишь.

Он торопливо набрал номер телефона, подождал, пока на том конце возьмут трубку, а потом громко закричал:

— Але!!! Аленка, ты, что ль?

— Кричи потише, здесь же ребенок спит, — напомнила Люся.

— Аленка, это ты, что ль, шельма? — зашипел в трубку Белкин.

— Я, — счастливо ответила «шельма».

— А ну скажи, с кем ты всю эту ночь провела? — опять повысил голос Белкин. — Говори мне как на духу! А то тут меня в милицию забрать собираются, так ты давай, не ври мне! С кем?

— Так с тобой же… — оторопела дама на другом конце провода. — Ты ж еще у меня деньги всю ночь клянчил! Не помнишь разве?

— Это к делу не относится, что я там клянчил, — пробурчал Белкин. — Главное… ты там вспомни хорошенько — я никого не убивал?

В трубке зависло молчание, а потом испуганный голосок проблеял:

— Не-е-ет… а ты что, хо… хотел?

— Ну… мало ль чего я хотел… — вздохнул Егор Игоревич. — Ну в общем… пока. Заболтался я с тобой, а у меня тут еще дел — не переделать…

— Егор! А… а тебя в милицию-то забирают? — крикнула в трубку невидимая Аленка.

— Да черт его знает… сейчас спрошу… — И Белкин низко наклонился к Люсе: — Ну так чего, меня берут в тюрьму-то иль нет?