Любовь через века. От Екатерины Великой до Гумилева и Есенина
Шрифт:
Целую ручки.
Василиса».
«Август, 18-й день 1798 года
Желаю здравствовать Вам, дорогая тетушка! Стоит у нас во Введенском золотая пора: деревья как золотом облитые, а главное, что усадебный дом почти готов, парк обрел новый вид. Есть конюшенный двор, флигеля, водные приспособления.
Посажены новые березы, ели, сосны, тополя, и ото всех деревьев теперь золотой свет излучается. Все стройно, красиво, все одно
О! Если бы Вы видели, тетушка, какой простор и вид открывается на заречные дали! Река синеет, небо без края, а вдали Савво-Сторожевский монастырь…
Нынче Львов-архитектор показывает здесь свой труд Лопухиным и про все (про водные строения: фонтаны, падение воды) объясняет.
Мачеха Аннушки трещала без умолку. Сам князь внимательно оглядывал дело рук мастеров и был молчалив. Высокий лоб даже пересекали морщины, а губы улыбались по-доброму, но сам он скорее грустен, чем весел. Отчего бы?
Аннушка стояла возле колонны, глядела вдаль. Хороша она. Довольна царским подарком, однако шумной радости не высказала. Зато Степан Петрович был весел:
– Вот истинный рыцарь! Видел я, как государь взял платочек кружевной у Анны Петровны, приложил к груди и прошептал что-то. Небось, готов, как рыцарь, носить его на шляпе…
Князь и Николай Львов отправились во внутренние покои, а мы с Анной пошли к ротонде.
– Жалко государя, – промолвила она.
– Должно, в Вашей красоте государь находит отраду? – спросила я.
– Говорит… будто излучаю я что-то… утешение, что ли, сердечное, легко ему со мной, а уж комплиментам нет счета… Целует край платья.
Слышала я, дорогая тетушка, что государь навещал Аннушку во Введенском. Выехал рано утром из Москвы в карете инкогнито под фамилией Павел Федотов. Но все, конечно, узнали императора. А как подъехал к Введенскому, пересел государь-рыцарь на белого коня и в черной полумаске поскакал ко дворцу по аллее, прорубленной Львовым среди вековых берез.
По приезде ко дворцу государя встречали с левой стороны церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы, а с правой стороны – великолепный конный двор, а посреди – круглая клумба с маргаритками, фиалками и васильками – любимыми цветами Анны Павловны.
Павел Петрович спешился, вбежал по мраморной лестнице и через анфиладу комнат в покои, где ждала его Аннушка.
Василиса».
А. П. Лопухина. Художник В. Л. Боровиковский
«Январь, 18-й день 1799 года
Дорогая, любезнейшая моему сердцу тетушка! Знаете ли Вы, что уже три недели живу я в столице? Самой не верится, однако, как говорится, “вышел случай”. Государь призвал возлюбленную Аннушку, и она вызволила меня к себе – вот! Знали бы Вы, какой дворец для княжны приготовил государь! Рядом с Зимним, на Дворцовой набережной, в три этажа! Весь уставлен скульптурами, дорогой мебелью, бронзой, вазами, а картин сколько – не счесть.
Благодаря ей на Лопухиных посыпались царские милости. Анна и князь – оба уже награждены орденами Мальтийскими. Раньше только одна статс-дама, госпожа Лита, имела этот орден. Петр Васильевич получил еще один орден – Андрея Первозванного, но главное – он теперь не просто князь, а “светлейший”! В мгновение ока отец Анны сделался генерал-губернатором. Лопухины получили восемь тысяч крепостных с землей в разных губерниях. Государь подарил им участок земли на Каменном острове, где выросла нарядная дача.
Мачеха Анны была возведена в звание статс-дамы, высшее придворное звание. Сестры Аннушки тоже были хорошо пристроены. Екатерину выдали замуж за Николая Демидова из богатейшей семьи, а Прасковью – за сына графа Кутайсова, любимца императора.
Писала ли я Вам, тетушка, что императрица Мария Федоровна, еще когда все были в Москве, отписала Анне гневное письмо, мол, не смей являться в Петербург! Про то узнал император, был взбешен – и с того дня заколотил дверь, ведущую в ее спальню…
Чуть не каждый вечер по Дворцовой набережной от Зимнего отправляется теперь пара лошадей, на запятках лакей в красном, и хотя карета закрытая, все знают: Павел едет к Лопухиной!
Свиданиям с Аннушкой государь придает почти мистическое значение.
Государь неизменно щедр и великодушен, держит себя как истинный рыцарь и прямо называет ее своей “дамой сердца”, а еще “божественное утешение”, “отрада души” и “благодать” – так переводится имя Анна.
Анна Петровна – брюнетка, любила малиновый цвет. Теперь он повсюду, даже придворные чины являются в малиновом.
Слово “благодать” стало девизом императора. Оно было начерчено на стандартах, которые получила конная гвардия в январе 1799 года.
Для государя, который был очень одинок, Аннушка становилась все более и более необходимой. Она действовала на него успокаивающе. Только не думай, тетушка, что всем этим безмерно счастлива Анна. Ей что бриллиантовое колье, что букетик маргариток – едино. Царские приближенные с Анной любезны, ласковы, а что говорят за спиной, неизвестно. Попала она в золотую клетку к паукам, которые плетут золотую паутину, – не тошно ли?..
На сем прощаюсь, дорогая тетушка, и желаю покоя, ночей без худых снов (меня-то они чуть не всякую ночь терзают).
Василиса».
«Февраль, 2-й день 1880 года
Тетушка! Давно я Вам не писала, почти целый год – Санкт-Петербург такой город, что тут не до писем. События происходят чрезвычайные, и всякий день новости, всего не опишешь.
…Как-то мы разговорились с Аннушкой о наших личных делах. В тот же вечер Анна сама призналась: