Любовь Черного

Какая резкая перемена. Когда мой отец был жив, Эдуард вел себя как последний урод. Грязь лилась из него потоком, про дружбу он даже не вспоминал.

– А вы, господин Черный, – он запинается, а после издает нервный смешок. – Про вас я очень много слышал. Рад знакомству.

Колесников протягивает руку вперед, но Руслан игнорирует этот жест. Пауза затягивается, поэтому в итоге Эдуард хватает стоящую на столе бутылку.

– Жарища, – лихорадочно откручивает крышку. – Никак не привыкну.

Он прикладывается к горлышку и жадно пьет. Багровеет. Кажется, от волнения его сейчас удар хватит.

– Бизнес у друзей не отжимают, – холодно говорит Руслан.

Колесников захлебывается водой. Заходится в приступе кашля. Подхватывает со стола салфетку и поспешно вытирает лицо.

– Бизнес? – наконец выдает он. – Я же давно тот иск отозвал. Тая подтвердит. Ничего против не имею. Магазин только ее. От меня ноль претензий. Правда, Таечка? Я как это все случилось, сразу своего адвоката притормозил.

Руслан криво усмехается. Под тяжелым взглядом Колесников вжимается в спинку стула. Крупная фигура как будто скукоживается.

Некоторое время он молчит, а потом начинает бормотать путанные оправдания. Дело же далеко не в одном магазине. Он забрал у моих родителей практически все. Еще и подставил.

– Папа нашел важные документы, – не выдерживаю. – Он собирался показать их в суде. Это должно было изменить весь ход процесса. Как раз в тот день, когда…

Замолкаю.

Слезы подступают к глазам. Конечно, прошло время, боль притупилась. Но к утрате близких невозможно привыкнуть.

Только сейчас не время показывать эмоции. Заставляю себя переключиться.

– Эти документы пропали, – прибавляю глухо.

Андрей пытался разобраться, найти зацепки, но ничего не вышло. Его связи не помогли. В той аварии осталось много темных пятен.

– Я не имею к этому никакого отношения, – твердо заявляет Колесников. – Я не всегда вел свои дела честно, но такое… клянусь, я бы никогда так не поступил. Санька моих детей крестил. Да как бы я… Почему ты не веришь мне, Тая?

Горло сдавливает, все труднее сдерживать чувства.

– Свободен, – жестко бросает Руслан.

Одна его ладонь опускается на мою талию, а вторая накрывает заледеневшие пальцы. Каждый жест пронизан затаенной нежностью. Это ощущается еще острее на контрасте с ледяным тоном.

Взгляд у Руслан выразительный. Таким только убивать.

Колесников открывает рот, но тут же закрывает. Кивает и поднимается. Стоит ему сделать пару шагов в сторону от нашего стола, как охрана подхватывает его и ведет прочь.

– Руслан, – сглатываю.

– Этого уеб… ублюдка проводят на выход.

– И все?

– Я же его отпустил, – усмехается.

Хотя по его глазам понятно, что разговор с Колесниковым продолжится. Просто без меня. И продолжится так, что мало тому не покажется.

– Я не верю ему, – говорю тихо. – Но я не думаю, что он бы пошел на убийство моих родителей.

– Знаю.

Одна короткая фраза, а я уже понимаю, Руслан проверил этот вариант. Иначе бы Колесников так спокойно не разгуливал. Иначе бы его вообще не было, как нет бандитов, которые напали на меня в магазине.

Приговор четко читается в глазах.

– Тая, ты моя женщина, – продолжает он. – Все твои проблемы под моим личным контролем. И я буду тебя защищать. От всего. Если понадобится – даже от себя самого.

– Надеюсь, до такого не дойдет, – переплетаю наши пальцы в замок.

– Если хочешь задать вопрос, спрашивай, – хрипло произносит он, будто опять проникает в мои мысли.

– Твоя работа, Руслан, – горько улыбаюсь. – Твоя работа вызывает очень много вопросов.

– Их станет меньше.

– Я не хочу, чтобы ты опять попал в тюрьму.

– Этого точно не произойдет.

Здесь можно было бы поспорить. Когда ты связан с криминалом, нельзя избежать таких рисков. Но в голосе Руслана столько непоколебимой уверенности, что она передается и мне.

– Пойдем, – мягко прибавляет он, увлекает за собой.

Мы отправляемся на пляж.

Вдоль набережной расставлены палатки, где торгуют едой и сувенирами. Рядом играют музыканты. Атмосфера пронизана ощущением праздника, хотя сегодня обычный выходной день.

Веселье вокруг отвлекает от тревожных мыслей. Кажется, сам воздух пронизан чем-то особенным, поэтому тут нельзя не расслабиться.

Раздаются протяжные гудки прибывающих в порт судов. Отовсюду доносятся крики чаек. Ветер пропитан морским ароматом.

Запрокидываю голову назад, подставляя лицо солнечным лучам. А Руслан крепче притягивает меня к себе.

– Ты ничего не ела сегодня, – хмурится он.

– Давай здесь что-нибудь купим, – пожимаю плечами, оборачиваюсь к палаткам. – Вот смотри. Никогда такого не пробовала.

Картошка нарезана спиралью и нанизана на деревянную шпажку. Зажаренная, приправленная специями. Это чертовски вредно, но сейчас хочется.

– Ох, – выпаливаю после первого же кусочка и с шумом втягиваю воздух. – Слишком остро.

Только успеваю договорить, как Руслан уже протягивает минералку. А дальше мы покупаем мороженое, которое нравится мне гораздо больше картошки.

При свете дня порт выглядит еще более впечатляюще чем ночью. Мимо проплывают роскошные яхты.

– Подожди, пляж Ла Малагета там, вот указатель, – говорю, когда Руслан ведет меня в противоположную сторону.

– А мы разве туда идем? – вопросительно приподнимает бровь он.

– Другого пляжа поблизости нет.

– Есть, – он переводит взгляд на часы, застегнутые вокруг массивного запястья. – Ты сейчас сама все увидишь.

40

– Хорошо, тогда я как раз успею выбрать купальник, – улыбаюсь и поворачиваюсь в сторону палаток, где мне уже приглянулось несколько ярких моделей.