Любовь цвета боли 2

Побродив по комнатам с прорабом, возвращаюсь к своей беременяшке, бессовестно прерываю ароматерапию, обещаю купить домой ведро шпаклевки. Уходим.

Перекусываем в кафе и идем на шопинг — обновлять гардероб. Пара часов в магазинах, встреча с дизайнером, а затем, порядком уставшие, выдвигаемся в сторону дома.

— Заедем ко мне? — не отрывая взгляда от дороги, спрашиваю Олю. — Кое-какие документы нужно прихватить.

Наталкиваюсь на пытливый, задумчивый взгляд, от которого меня охватывает легкий мандраж.

— Бля, — срываюсь, мгновенно закипая.

В груди адски жжет, колотит всего, будто кипятком окатили.

— Оль, вот какие сейчас мысли у тебя в голове? Какую цель я, по-твоему, преследую? Заманить тебя к себе в логово и запереть? Ты… — голос срывается, и я шумно выдыхаю, пытаясь успокоиться.

— Я усвоил урок, когда мог тебя потерять навсегда, — говорю тихо, глядя на дорогу. — Ты мать моих будущих детей, женщина, за которую я готов подохнуть. Неужели ты не видишь…

— Вижу, — произносит спокойно, удобнее устраиваясь в кресле. — Я и слова тебе не сказала, что против.

— Но смотрела так…

Замолкаю, уставившись на дорогу. Не покидает ощущение, что мы топчемся на месте в гребаном тупике. Понимаю, нужно время, еще больше времени, но как же тяжело и болезненно воспринимается это всё. Меня выворачивает от полной беспомощности и непонимания.

гравию.

— Если хочешь, можешь подождать меня в машине, — окидываю взглядом вполне умиротворенную Олю.

— Я с тобой пойду, — и смотрит прямо в глаза.

Накрывает ладонью мою руку, нежно ведя пальцами по коже. Сгребаю маленькую ладошку и подношу к губам, целую прохладные пальцы.

Пропускаю Олю вперед, придерживая двери, захожу следом.

— Теть Зин, — кричу с порога. — Я вам тут гостью привез.

Забираю куртку и шапку у малышки, отправляя всё в шкаф.

— Батюшки, — вылетает в холл Зинаида и расплывается в счастливой улыбке. — Олечка.

— Здравствуйте, теть Зин.

С улыбкой наблюдаю, как обнимаются, попутно скидываю дубленку.

— Так, вы тут посплетничайте, а я ненадолго в кабинет, — чмокаю Олю в щеку и поднимаюсь на второй этаж.

Успеваю провести видеоконференцию с управляющими туристических фирм. Бизнес пока для меня не совсем понятный, иногда геморройный, но прилично окупаемый. Нужно вникать.

Спускаюсь спустя час. На кухне застаю одну Зинаиду. Сидит тихонько за столом у окна, пьет чай.

— Оля на сад пошла посмотреть. Так обрадовалась, когда узнала, что ты нанял людей для ухода.

Выхожу из кухни, пересекаю холл и ныряю в дверь, ведущую в оранжерею. В нос ударяет терпкий запах лимонных деревьев, пропитанный влагой воздух и едва уловимый аромат горящих поленьев в камине. Отодвигаю разросшиеся лианы, свисающие с деревянных балок, ищу взглядом Олю. Постепенно понимаю, что с малышкой что-то не так. Она сидит за столом и наблюдает за моим приближением отстраненным, каким-то стеклянным взглядом. На лице застыла восковая маска, только подбородок мелко подрагивает, а я хорошо знаю этот симптом, предвестник слез.

Я пока не понимаю всего масштаба ситуации, мысли со скоростью света проносятся в голове, меня обдает лютым холодом, когда вижу, как по любимому бледному лицу прокладывают путь дорожки слез. Останавливаюсь, напротив, в паре шагов от стола. В давящей тишине мы смотрим друг другу в глаза. Внутри всё обрывается, когда медленно, с пугающим равнодушием Оля разворачивает открытый ноутбук, и я вижу на экране ее спальню.

С*ка!

— Оль, я всё объясню.

Она вымученно улыбается, а в глазах я вижу лишь горькое разочарование.

— Я установил камеры после той ночи, когда ты ушла. Считал, что тебе может грозить опасность.

— Удобно, — безразлично пожимает плечами, пальцами утирая слезы. — Что ты за человек? А? Ведь так всегда будет, я права? Ты… ты…. Я даже слов подобрать не могу. Господи, а я ведь и правда думала… Поверила. Ты псих, Макар. Помешанный на контроле и самолюбии эгоист.

— Всё не так.

— А как? — срывается на крик, подскакивая на ноги. — Как? Объясни мне! Прошло четыре месяца! Гребаных четыре месяца у меня в квартире стоят твои камеры! Я всё это время как блоха под микроскопом живу!

— Я забыл о них! Забыл!

— Ну надо же, — усмехается. — Как удобно скидывать всё на внезапно плохую память. Знаешь, в чем твоя проблема? В том, что там, внутри, ты всё еще обиженный на всех женщин на планете мальчик, которого предала мать. Ты живешь с убеждением, что тебя в любой момент могут предать. Но я не она! И никогда ей не буду! Сколько мне еще нужно хлебнуть дерьма, чтобы ты это понял? Ты — самое большое разочарование в моей жизни. Я, как наивная дура, всё думала, что смогу доказать: бывает по-другому. Когда взаимно и на доверии.

Перехватываю Олю, прижимая к себе, когда она, психанув, бросается вон из комнаты.

— Пусти! — колотит по плечам. — Видеть тебя не могу!

Сцепив зубы, подхватываю на руки, толкаю дверь, которая с громким стуком ударяется о стену. Пересекаю холл, не обращая внимания на Зину, выбежавшую на шум из кухни.

— Макар, ты что творишь? — летит в спину.

Слегка морщусь, когда Оля ногтями впивается мне в шею, но упорно поднимаюсь по лестнице.

Захожу в кабинет и опускаю малышку в свое рабочее кресло, придвигая к столу так, чтобы не могла выбраться.

— А теперь смотри, — открываю папку с файлами на компьютере. — После поговорим.

— Что это? — притихнув, спрашивает Оля.

— То, что мне предоставили в качестве доказательств твоей вины.

Присев рядом, впитываю в себя эмоции, мелькающие на ее лице. Мы как будто оба погружаемся в тот ад, через который нас вынудили пройти.

— Вот эту папку я нашел у тебя в квартире, а все эти записи дал мне Руслан, — говорю тихо, когда Оля, откинувшись на спинку кресла, слепо смотрит в экран. — Я не поверил… сразу. Каждая перепроверка давала один и тот же результат. У меня тогда не было причин не доверять ему.

— А мне? — шепчет тихо. — Разве был повод усомниться во мне?

— Этот человек очень хорошо меня знал. И знал, куда ударить так, чтобы я с катушек слетел. Я тогда живьем подыхал, Оль. После той ночи я отправил Руслана установить камеры, потому что действительно боялся за тебя. Витя тогда уже был в СИЗО, а ты осталась одна, беззащитная, в другом городе. Мне позвонила твоя соседка. Валентина узнала Руслана — он приезжал накануне, чтобы подбросить папку. И тогда я начал распутывать клубок, — отхожу к окну и долго молчу, глядя на березовую рощицу, припорошенную снегом. — Назара убил тоже Руслан. Он же убил и Шеллакова, чтобы тот не мешал ему. Я подозреваю, что Руслан был психически болен, — достаю из кармана сигареты и мну фильтр в пальцах.