Любовь Демона

Глава 27

Ангелина

Я не думала, что он вернется.

Уже достаточно поздно. Я успела искупать Миланку и как раз собираюсь укладывать ее спать, как вдруг открывается дверь, и на пороге показывается Каренин.

На него больно смотреть. Лицо потемневшее, губы плотно сжаты. Зубы стиснуты так, что на скулах ходят желваки.

— Пустишь? — спрашивает Демьян, оставаясь стоять на месте.

Его признания в любви все еще звенят у меня в ушах, внутренности невольно обдает жаром. Приходится сделать над собой усилие, чтобы справиться с эмоциями.

Как я могу не впустить его в палату, которую он же и оплатил? И в то же время не сомневаюсь, что скажи я нет, он не войдет.

— Папа... — всхлипывает за моей спиной Миланка, и я, опомнившись, киваю.

Бедная моя девочка, она решила, что мы поругались, и ее папа снова пропадет на несколько лет. Если не навсегда.

Я все еще в шоке от того, как, оказывается, ей нужен отец. Даже немного обидно.

Я с ней с рождения, всегда рядом, стараюсь окружить ее заботой, отдаю всю свою любовь. На это моя девочка отвечает искренней привязанностью и нежностью.

И тут приходит Демьян и купается во всем этом наравне со мной. Быть может, даже чуть-чуть больше. Только из-за самого факта своего существования.

Разве это справедливо?

Но глядя на заплаканную дочку, все эти мысли разом исчезают. Становится неловко за собственную мелочность.

Любят не за что-то. Я сама влюбилась в Демьяна с первой встречи и точно не в его тонкую душевную организацию. Мне ли не понять свою девочку?

Если он так ей нужен, какая разница, кого из нас она любит больше?

— Малышка, чего ты плачешь? — Демьян теряется, берет дочку на руки, и она замирает, обняв его за шею.

— Я думала, ты не плидес, — шепчет она ему на ухо доверительно. Шепчет громко, чтобы и я слышала.

Демьян сильнее ее прижимает и прячет лицо в детских кудряшках.

— Я больше никуда не уйду, Миланка. Клянусь.

Дочка так и засыпает у него на руках. Каренин мерит шагами палату от стены к стене, и я понимаю, что он так успокаивается.

— Клади ее сюда, — шепчу, показывая на кровать. Демьян осторожно укладывает малышку и когда выпрямляется, я удерживаю его за руку. — Ложись с ней. Я пойду в соседнюю палату, там все еще свободно.

Демьян с сомнением смотрит на дверь.

— Может, уложить ее на детскую кровать? Мы тогда могли бы...

Он не договаривает, но я все равно вспыхиваю.

— Но я...

— Я не буду приставать. Просто полежи со мной, Ангел, — вдруг говорит он изменившимся голосом, — мне так хуево...

Ничего не отвечаю, отворачиваюсь к кроватке, чтобы отвернуть одеяло. Я сама вижу, как ему. И демонстрировать глупую гордость после того, как добровольно шла на секс с этим мужчиной, еще более глупо.

И я знаю, что приставать он действительно не будет. Его мысли сейчас где-то очень далеко, наверняка его мрачное состояние связано с Вишневской.

Мне так и не хватает духу спросить, что он решил с Анной. Захочет — сам расскажет. Я просто чувствую, что Демьяну плохо, и если он нуждается в моем присутствии, это не сложно побыть рядом.

Потому что...

«Я тебя пиздец как люблю, Ангел...»

Вот из-за этого.

А еще потому что я тоже…

Демьян бережно укладывает Миланку, поправляет подушку, расправляет одеяло. Я сажусь на кровать, спиной опираясь о подушку, и смотрю.

В груди появляется тонкое щемящее чувство. Я готова наблюдать за ними до бесконечности.

Мне так не хватало этого — видеть, как о моем ребенке заботиться ее родной отец. Независимо от отношений, которые связывают нас. Или не связывают.

Демьян подходит с противоположной стороны кровати и осторожно опускается на постель. Как и я, опирается о подушку. Тишина, повисшая в палате, действует слишком угнетающе.

— Ты поговорил с Анной? — даже в разговоре с ним язык не поворачивается назвать ее мамой. Именно потому, что я сама мама.

Демьян кивает. Ничего не говорит, внезапно разворачивается, обхватывает руками мою талию и утыкается лбом мне в живот.

Это так неожиданно и... интимно. У меня разом отнимает речь.

Не могу ни вдохнуть, ни пошевелиться. Он просто давит лбом, вжимаясь и придерживая меня руками. Чтобы не сбежала, наверное.

Мои руки бесполезно свисают вдоль туловища как плети. Занемели от бездействия.

Сжимаю и разжимаю пальцы, чтобы вернуть им чувствительность. Поднимаю руку и осторожно касаюсь короткого ежика на затылке.

Кожа на ладони горит от забытых ощущений. Я всегда любила так его гладить. И он любил.

Демьян дергается, вздрагивает. Ловит мою руку, прикладывает к щеке. А я тону в потоке нахлынувших чувств и даже не пытаюсь выплыть не поверхность.

***

Демьян

В доме пусто и тихо. Иду по комнатам, выдвигая по очереди все ящики. В гардеробной некоторое время молча стою, разглядывая опустевшие полки и вешалки.

Я настолько забил на Маргариту, что даже не знал, что она отсюда съехала. В ее ванной тоже пусто, ни одного флакона или баночки. А их у нее целый арсенал.

В последний раз, когда я говорил с адвокатом, он говорил, что Рита упирается и отказывается давать развод. Но поскольку у нас нет детей, а в брачном контракте прописано, что в случае развода каждый остается со своими деньгами, проблем быть не должно.

После этого я не парился и не интересовался почти бывшей женой. Меня больше интересовала Ангелина.

Я просто ждал, когда нас разведут, но тогда я не знал того, что знаю сейчас. И просто развод теперь в мои планы не входит.

Даю задание своим пробить, где теперь живет бывшая, и ответ получаю практически сразу.

Как я и думал, она побежала к папочке. Наверняка Алена рассказала подруге, что я все знаю, и теперь она от меня прячется.

Правильно делает. Но это все равно ее не спасет.

***

Часом позже

Еду к дому тестя. Уже подъезжая, набираю номер Прохорова.

Ощущения, что он сидел с телефоном в руке и ждал моего звонка.

— Привет, зять.

— Здравствуй, Игнат, — «зятя» приходится проглотить, иначе весь план улетит в ебеня. — Мне нужно поговорить с Марго. Я стою