Любовь Дикого

Теперь она только в белье и в чулках. Длинные ноги раздвинуты моими бедрами.

– Ублюдок, – буквально выплевывает. – Пусти.

– Забыла, как на моем члене текла? – скалюсь. – Ничего. Сейчас напомню.

Расстегиваю ремень.

– Сволочь!

Она содрогается. Извивается, только бы между ног не тронул.

– Скотина…

Прижимаю член к тому клочку кружева, что еще ее прикрывает.

– Ненавижу! – вопит. – Ненавижу тебя.

– Громче давай, – говорю. – Здесь такая охуенная изоляция, что за стеной нихера не слышно.

– Больной урод, – бросает.

А в зеленых глазах дохуя чувств. Только ничего из того, что там различаю, мне не нравится.

Страх. Отчаяние. Даже гнева нет. Схлынул. И эта сучка вся прямо трясется.

Да и похрен. Не должна меня ее реакция хоть как-то задевать. Она будет на моем члене. И плевать, нравится это ей или нет. Отрываю взгляд от бледного лица.

Зависаю, глядя на ее грудь. Кружевная тряпка мешает. Сдираю все лишнее к чертям.

Она застывает под моим взглядом. Больше не дёргается.

Так бы сразу.

Как раньше. Только покажи член – в момент мокрая. Растекается подо мной.

Накрываю ее соски пальцами. Сминаю и перекатываю.

Сильнее к ней прижимаюсь. Членом между ног веду. Толкаюсь вперед, рывком двигаю бедрами.

Сучка уже забывает, что вырывалась. Плывет. Обмякает подо мной.

Ну и чего выделывалась?

Сама же кайфует. Шлюха она и есть шлюха. Плевать ей под кого ложиться.

Взгляд упирается в набухшую жилку на ее шее. Даже не пробую сдержаться. Вбиваюсь ртом между острыми ключицами.

Хочу ее пульс сожрать. Всю ее сожрать хочу. Прямо сейчас. Здесь. На этом гребаном столе.

Она плечами ведет. Откликается.

Сука. Опять умудряется меня подкупить. Иначе взять хотел. Врезаться вглубь. Выдрать.

А теперь меня в другую сторону ведет.

Хотя плевать. Первый раз можно и так. Почти нежно. В память о прошлом. Она при любом раскладе для меня очередная подстилка.

Натрахаюсь – и прочь вышвырну.

И плевать как она на меня здесь и сейчас действует. Это пройдёт. Отпустит.

Втягиваю тонкую кожу на шее в рот. Засасываю. Оставляю метку.

Да. Так. Пусть видит и знает, чья она. Сука. Привыкай к хозяину.

Тут по башке и врезает. Реально. Затылок жалит. Чем-то твердым, тяжелым. Так прилетает, что перед глазами мутнеет, плывет. И пальцы сами собой вдруг разжимаются. Выпускают добычу.

Какого черта?

Сучка вырывается. Момент ловит и отталкивает меня. Выскальзывает из захвата.

– Животное, – цедит, отступает назад.

Всхлипывает.

Что это у нее в руках?

Ладонью по затылку провожу. Вглядываюсь в тот предмет, который она сжимает.

– Ты меня степлером огрела? – кривлюсь.

– Не подходи, – выдает твердо.

– Еще не поняла? – усмехаюсь.

– Поняла, – кивает. – Давно поняла, какой ты ублюдок. А теперь… еще и насильник. Но вообще, это было сразу ясно. С нашей первой встречи. Просто я дура была. Совсем молодая. Вот и позволила себе голову задурить.

– Нихуя ты не поняла.

– Почему же? – губы у нее дергаются. – Ты очень хорошо объяснил.

– Ты будешь на моем члне. Сегодня или завтра. Не важно. Будешь отсасывать. И ноги раздвинешь. И раком встанешь когда прикажу.

– Да ты просто…

– Вся эта компания принадлежит мне. И это только начало, Катя.

Подхватываю пиджак и бросаю ей, чтобы прикрылась.

– На сегодня свободна.

Она даже плечом не дергает. Хотя губы трясутся. И по тонким пальцам дрожь пробегает. Пиджак у ее ног на пол оседает, а эта сучка его носком от себя толкает. В мою сторону.

– Мне моя одежда нужна, – заявляет. – Будь добр, принеси вещи из моего кабинета, раз уж эти ты порвал.

– Ты охренела?

Рывком в ее сторону подаюсь.

И тут звук позади отвлекает.

Поворачиваюсь и вижу, как резко ручка двери дёргается. Один раз. Второй. А потом грохот раздаётся. Кто-то по ту сторону хочет вломиться в зал. Врезает по двери снова и снова. Пока не вышибает на хрен.

Ухмыляюсь, увидев того, кто ворвался.

Дьявол. Вот это встреча. Охренеть. Теперь знаю, куда выплеснуть ярость.

6

Уебок вернулся.

Быстро сучара сюда пригнал. Гораздо быстрее, чем должен был. По ходу кто-то из офиса ему информацию слил. Вот он и развернул тачку обратно, хер положил на все намеченные встречи.

Урод смотрит на Катю. Дрожащую. Бледную. Видит, как блядский степлер у нее из пальцев выпадает. Как она с трудом переводит дыхание. Рефлекторно старается прикрыть голую грудь.

Паскуда ее прямо глазами жрет. Каждое движение ловит. Кулаки сжимает. На меня взгляд переводит. Мрачнеет. Вперед шагает. Резко ко мне подается.

Ебать какой смелый стал. Решил свое защищать. Только главного, блять, так и не понял. Нет здесь ничего твоего, гнида. Нет и никогда не было.

Сейчас объясню. Вобью реальность в башку.

Уебок встает напротив. Ее закрывает. От меня. Блядь. Охуеть картина.

Чую, как он гневом давится. Вижу, как его челюсти сводит. А меня самого продирает не меньше. Такое у этой мразоты ебало. Нарывается под кулак.

– Иди к себе, Катя, – тихо ей бросает он.

– Дима… – роняет она и запинается.

– Иди, – повторяет твердо. – Разберусь.

И ее плечо ладонью накрывает. Короткий жест. Уверенный. От этого движения аж изнутри корежит. Злоба глотку раздирает.

Пиздец, блять.

Уебка спасает только то, что она сама от него отстраняется, начинает лихорадочно подбирать разорванные вещи. Натягивает тряпки. Прочь ускользает.

А вообще, похер.

Жить уроду недолго осталось. И не важно, какой расклад намечается.

Она моя. Никто ее не спасет. Этот уебок уж точно меня не остановит. Но пока так и быть. Пускай удирает. Пускай мою жажду сильнее растравляет. Разрешаю.

Сучка скрывается в коридоре.

Провожаю тонкую фигуру взглядом. До конца. До последнего шага в сторону.