Любовь до гроба

Не оборачиваясь, господин Рельский веско заметил:

– Вам надлежит быть как можно деликатнее и поскорее освободить этих особ от всяких подозрений.

– А что, если… – полицейский запнулся, не решаясь высказать крамольные мысли.

– Это невозможно! – отрезал господин Рельский и наконец повернулся к господину Жарову. Его серые глаза были холодны и внимательны. – Полагаю, ваш долг – найти истинного преступника!

Он заметно выделил последнюю фразу, и инспектор послушно склонил голову, принимая этот завуалированный приказ. Конечно, он желал бы получить полномочия на расследование без всяких изъятий, однако выбирать не приходилось. Полицейский прекрасно понял свою задачу – обелить названных лиц, даже вопреки обстоятельствам дела…

На вкус Софии, местности вокруг Бивхейма недоставало диковатой красоты ее родных краев, однако в преобладающих в округе пологих холмах также имелась своя прелесть.

Госпоже Черновой не сиделось дома, она стремилась на волю, как птица, изо всех сил рвущаяся из клетки, раня хрупкое тельце о прутья. Молодая женщина закусила губу, поймав себя на этой мысли. С каких пор ей стало неуютно в собственном доме? Она искренне любила Чернов-парк, хотя эта старая усадьба будила слишком много воспоминаний и наводила на горестные размышления, которые стали ее тяготить.

София остановилась у клумбы, любуясь яркими цветами, образчики некоторых из них господин Чернов привозил из своих странствий для любимой супруги. Теперь они радовали взор и вызывали радостные воспоминания о семейном счастье, но вместе с тем привносили ноту горечи и сожаления. Так благоухают, увядая, лилии, когда к сладкому аромату примешивается запах тлена…

Молодая женщина огляделась вокруг, и ей подумалось, что поместье походило на старое уютное кресло, передаваемое из поколения в поколение. Иногда новый владелец менял обивку или мягкие подушки, но сам мебельный патриарх оставался неизменным. Он тихонько вздыхал, принимая в свои объятия очередного хозяина, и молча хранил память о том, что уже никогда не вернется…

София обвела взглядом парк, носящий следы запустения, и вздохнула. Обстоятельства вынудили ее уволить большую часть прислуги. Ныне порядок в доме и в саду поддерживался руками верных супругов-домовых Стена и Леи. Малый рост домовых (они едва доставали до колен молодой хозяйке) не мешал им расторопно управляться с хозяйством. Супруги являлись будто частью дома уже много лет, а потому вообразить Чернов-парк без их молчаливой заботы было попросту невозможно.

Впрочем, за это тоже приходилось платить: неугомонное семейство обожало без спросу вмешиваться в личные дела хозяев.

Вот и сейчас, едва София вошла в дом и сняла шляпку, домоправительница выскочила из кухни, вооруженная поварешкой, и поспешила доложить, дирижируя этим нехитрым орудием.

– Вас ожидает молодой джентльмен! – с неприкрытой радостью по этому поводу объявила верная Лея и, не сдержавшись, добавила шепотом: – Он не представился, но он очень, очень хорош! Только…

– Хватит, Лея! – поморщившись, София решительно оборвала панегирик гостю.

Супруги истово желали повторно выдать хозяйку замуж и не считали зазорным нарушать субординацию, чуть ли не ежечасно напоминая о целесообразности такого шага. Горькие повести о протекающей крыше сарая, плодящихся мышах, прохудившемся постельном белье, многозначительные намеки на пресловутое счастье с милым рядом за месяцы вдовства изрядно поднадоели молодой женщине. Она более не желала слушать об этом!

Домовые вообще относились к госпоже Черновой скорее покровительственно, пренебрегая подобающей почтительностью, однако та закрывала на это глаза. Вот и теперь лишь недовольно нахмурилась. Ведь сколько раз София ей объясняла, что вряд ли имеет шансы на замужество, а гости (в том числе молодые джентльмены!) посещают Чернов-парк лишь по делу! По правде говоря, рассчитывать на новый союз госпоже Черновой вовсе не приходилось. В стране, где почти половина девушек достойного положения, происхождения и воспитания всю жизнь оставалась в старых девах, шансы бедной вдовы представлялись мизерными.

Не желая более слушать разглагольствований домоправительницы, София торопливо направилась в малую гостиную, куда сообразительная Лея провела визитера. Это небольшое помещение, выходящее окнами в сад, обычно использовалось для приема желающих погадать. Нежно-зеленый оттенок обоев и узор из роз создавал впечатление, будто комната являлась укромным уголком сада, что настраивало на мирный лад и помогало унять волнение.

Во всей фигуре молодого мужчины, пружинисто поднявшегося при виде хозяйки дома, проявлялось еле сдерживаемое нетерпение и укрощенный бешеный нрав.

Гость был облачен в экзотический наряд: на голове тюрбан из узорчатой серебристой ткани, поверх рубашки свободного кроя на плечи вместо редингота [13] накинуто что-то вроде мехового палантина. Из-под тюрбана выбивались пряди необыкновенного альмандинового [14] оттенка, а темные глаза искрились яростным огнем, придавая неповторимое очарование грубоватым чертам лица. Это вовсе не было преувеличением – перед Софией действительно стоял дракон, во взоре которого танцевали настоящие языки пламени.

13

Мужчины в качестве верхней одежды носили: редингот (термин, полученный из riding coat) – приталенный однобортный пиджак, длиной примерно до середины бедра, с небольшим отложным воротничком; каррик – двубортное пальто с множеством воротников-пелерин, доходящих иногда до тридцати двух штук; альмавиву – просторную накидку без рукавов. Надо было в нее красиво драпироваться.

14

Альмандиновый – темно-вишневый.

В недобром прищуре неизвестного читалась неприкрытая угроза, отчего госпожа Чернова невольно попятилась. На губах гостя мелькнула презрительная усмешка, отчего молодая женщина тотчас опомнилась и обратилась к посетителю вполне благожелательно, хоть и несколько сбивчиво:

– Здравствуйте. Меня зовут София Чернова. Чем могу быть вам полезна?

В свою очередь дракон окинул хозяйку дома неторопливым взором, внимательно и враждебно. Во взгляде его не было ни вежливости, ни даже тени вполне понятного мужского интереса к хорошенькой женщине. А она была привлекательна и прекрасно об этом знала.

Простое черное платье и накидка из бомбазина [15] , покрытая крепом [16] траурная шляпка – наряд был молодой женщине к лицу, оттеняя ее молодость и свежесть, подчеркивая молочный тон кожи и яркий силковый [17] оттенок глаз. Кроме обручального кольца, украшений на ней не было. София Чернова считалась миловидной, хотя ее чертам недоставало чеканной правильности, присущей признанным красавицам.

15

Бомбазин – ткань из смеси шерсти и шелка.

16

Креп – шелковая или шерстяная ткань с шероховатой поверхностью.

17

Силковый – голубой, васильковый.

– Меня зовут Шеранн, – коротко проронил он, по-прежнему пристально глядя на смутившуюся Софию, заставляя ее ощущать себя птичкой под взглядом змеи.

Подобающих заверений в приятности состоявшегося знакомства не последовало, он не предпринял ни малейшей попытки завязать любезную беседу.

Подавив желание вытереть о юбку внезапно вспотевшие ладони, госпожа Чернова с трудом улыбнулась и попыталась замять неловкую ситуацию, предложив:

– Присаживайтесь. Я прикажу подать чай. Должно быть, вы устали и замерзли.