Любовь – это безумие

– Просто молодец, – сказал врач «скорой». – Если бы не вы, девушка погибла.

Абигайль с трудом поднялась на ноги. Кто-то сзади обхватил ее за талию. Она быстро обернулась и увидела улыбающегося Мартина.

– Как спасатель? – спросила она.

– С ним все в порядке. С девушкой тоже, как я понимаю. Благодаря тебе.

– И тебе, – тихо промолвила Абби. Она уже начинала чувствовать последствия нервного перенапряжения. У нее все поплыло перед глазами.

– О, Мартин, Мартин! – воскликнула она и разразилась слезами.

– Эй, – мягко сказал он, заключая ее в свои теплые объятия. Прижавшись к груди Мартина, Абби услышала четкие удары его сердца. – Э-эй! Так-то ты встречаешь мужчину, совершившего героический поступок?

Она улыбнулась сквозь слезы.

– Я так рада, что ты жив, – прошептала она и потеряла сознание.

10

– Сюда, – сказал Мартин, выйдя из лифта на последнем этаже своего пентхауса, о котором Абигайль слышала так много. Он провел ее через огромную гостиную и мягко втолкнул в ванную. – Сначала душ! – сказал он твердо, пресекая всякие возражения с ее стороны.

Абби обернулась и призывно посмотрела на него. Смерть или ее угроза дает жизни новое дыхание.

Он правильно прочел ее взгляд и покачал головой.

– Нет, Абби, тебе придется тереть свою спинку самой. Ты будешь мыться без меня. Между нами накопилось много такого, что мы должны обсудить, прежде чем двигаться дальше. И если после этого мы все-таки вместе ляжем в постель, о чем я, кстати, мечтаю, то только на условиях, которые будут устраивать каждого из нас.

Абигайль могла представить, что это будут за условия.

– Мартин, ты постоянно меняешь свои решения, – возмущенно сказала она.

– Да. И происходит это по твоей вине. Дело в том, дорогая, что когда я, полный благих намерений, начинаю обсуждать с тобой серьезные вещи, очень скоро этот разговор затухает.

Она облокотилась о дверь ванной.

– Что ты имеешь в виду, Мартин? – удивленно спросила она, но Мартин втолкнул ее в ванную и закрыл дверь.

– Даю тебе десять минут. Твоя одежда будет лежать на кровати, – сказал он, отходя от двери.

Одежда? Какая одежда?! Если чего ей и не хотелось делать сейчас, так это надевать на себя какую бы то ни было одежду! Абби мечтала лежать обнаженной на кровати с Мартином. Она хотела целовать и ласкать его, хотела, чтобы он бесконечно занимался с ней любовью. Она хотела, чтобы воспоминаний об этом ей хватило на всю оставшуюся жизнь.

Когда Абигайль стояла на берегу океана и с замиранием сердца вглядывалась в даль, моля Бога о том, чтобы Мартин не утонул, она очень четко увидела свое будущее. Абби знала, что Мартин не любит ее, и это наполняло ее сердце горечью. Но в ее жизни было много и других вещей, которые заставляли ее сердце сжиматься от боли. И если уж она приговорила себя к безбрачию, то имела полное право рассчитывать хотя бы на одну долгую сладкую ночь с Мартином. Возможно, с ее стороны было не очень хорошо так думать. Ну и пусть! Ей абсолютно все равно. Это будет роскошный пир перед голодовкой. Последняя ночь будет для нее наградой. Или наказанием.

Абигайль пробыла в ванной намеренно дольше десяти минут, которые ей отпустил Мартин. Но, к ее огорчению, он не пришел за ней. Когда Абби вышла, она увидела, что Мартин действительно положил ее вещи на кровать в комнате, отведенной, очевидно, специально для гостей. Ее окна выходили во дворик на большой, явно общий для всего дома бассейн, вокруг которого загорало несколько человек.

Абби надела белое боди, белые джинсы и шелковую зеленую блузку. Она испытывала жалость к людям, нежившимся на солнце у бассейна. Бедняги! – мысленно произнесла Абби. Пока они лежат там и думают, что наслаждаются прелестями жизни, она, Абби, проведет всю вторую половину дня, вечер и ночь в постели Мартина.

После того как они «серьезно поговорят», конечно. Абби удивлялась, о чем это Мартин собирается говорить с ней. Она, правда, примерно догадывалась. Что-то вроде: «Я не хочу никаких серьезных отношений сейчас…». Или: «У нас с тобой не получилось в первый раз, поэтому…»

Абигайль распахнула дверь и вошла в гостиную. Мартин сидел за столом, на котором стоял чайный поднос. Она поняла, что он тоже принял душ, так как его волосы были мокрыми. Он переоделся в синие джинсы и голубую шелковую сорочку.

– Проходи, садись. – Хозяин похлопал по стулу, стоявшему рядом с ней. – Чай?

– Да, пожалуйста, – довольно растерянно произнесла гостья. Она совсем не так представляла эту сцену. Абби ожидала, что Мартин бросится к ней и начнет осыпать ее поцелуями. Но вместо этого он зачем-то наливает ей ароматный чай в чашку из тончайшего китайского фарфора.

– Спасибо, – смущенно сказала она.

Они пили чай молча, но Абби была даже рада этому. В простой чашке чая было что-то ужасно нормальное, обыкновенное. Недаром людям, которые находятся в шоке, дают именно чай, подумала Абигайль.

Закончив чаепитие, они поставили пустые чашки на стол. Мартин повернулся к Абби, и она, в предвкушении поцелуя, закрыла глаза.

– Открой глаза, Абигайль, – строго сказал Мартин. – Я хочу поговорить с тобой.

– О! Разговоры, разговоры… – пробормотала она. – Что толку от разговоров?

– Наша с тобой проблема заключается как раз в том, что мы вообще толком не разговаривали.

– Но это было тогда. А сейчас – совсем другое дело.

– Нет, мы продолжаем вести себя так, как делали это в прошлом. Ты хоть поняла, что сегодня за обедом мы впервые сидели как два взрослых человека и разговаривали как взрослые люди?

– Ну, может, это потому, что сегодня мы впервые с тобой обедали в ресторане?

Он безнадежно вздохнул.

– Господи!.. Кстати, Абигайль, – вдруг строго спросил Мартин, – где ты научилась делать это?

– Что?

– Искусственное дыхание.

Абигайль сделала губы бантиком.

– Ах, это. На светских раутах. Там это было очень популярным развлечением, – пошутила она. Но Мартин схватил ее за руки.

– Перестань кривляться. Я хочу знать! – проговорил он сквозь зубы. – Ты можешь стать серьезной хоть на одну минуту?

Она отстранилась от него. Ей следовало бы знать, что этим все кончится, – они поговорят, потом начнут ссориться. В общем, как всегда.

– Хорошо. Что ты хочешь от меня услышать? – раздраженно сказала она. – Ты ведь уже составил для себя мой образ: пустоголовая состоятельная дамочка, прожигающая жизнь на светских приемах. Ты очень старался показать мне, как ты изменился. Но почему ты так пренебрежительно думаешь обо мне? С чего ты взял, что я осталась такой, какой была десять лет назад?