Любовь и преступная ненависть

– Номера банкнот записаны и их нельзя пустить в обращение.

– Как это записаны?

– Банк сообщил номера большинства украденных банкнот.

– Я не помню, чтобы об этом писали в газетах.

Талбот поставил стакан на подоконник.

– Это действительно так. Ты права. За исключением банка, полиции и людей, непосредственно связанных со мной по службе, никто не знал, что номера известны.

– В таком случае весьма возможно, что миссис Талбот ошибалась, а ты был прав.

– Что ты тут такое придумываешь? Что признание Марлоу было не настоящим и направлено против меня?

– Я не знаю, что ты подразумеваешь под словом "придумываешь", но я много размышляла, пока ты бегал за юбкой своей жены.

– И каков результат твоих размышлений?

– Кто-то до икоты ненавидит тебя. Кто-то не хотел, чтобы ты оставался прокурором.

Талбот встал и терпеливо продолжил разговор.

– Послушай, Вики, ты несешь глупости. Почему кому-то понадобилось причинять мне зло?

– Этого я не знаю.

Талбот опять посмотрел в окно. Облако закрыло луну и неожиданно ночь показалась ему полной угроз.

"Это все нервы, – подумал он. – Меня просто убило то обстоятельство, что Джейн застукала меня с Вики в пикантной ситуации".

Внезапно его обуяли сомнения. В конце концов, у него немало врагов и Люк Эдем среди прочих. И гангстер из Майами, который тщетно пытался обосноваться в городе, завладеть его территорией. И кандидат в прокуроры, предложенный "Таймс", который потерпел фиаско в единоборстве с Талботом.

За исключением очень маленькой кучки людей, никто не знал, что номера банкнот зафиксированы банком. Поэтому Марлоу не должен был испытывать страха... И потом, отыскались лишь пять тысяч долларов, а огромный куш до сих пор находится неведомо у кого.

На лбу Талбота запульсировала вена, и, когда раздался телефонный звонок, он невольно подскочил на месте. Вики безразличным тоном произнесла:

– Вероятно, это она. Иди же. Объясни ей, что это я соблазнила тебя.

Талбот снял трубку.

Голос на другом конце трубки еле слышался, будто их плохо соединили или абонент разговаривал через носовой платок. Невозможно было даже решить, кто говорит – мужчина или женщина.

– Тэд Талбот у телефона.

– Талбот?

– Да. Кто со мной разговаривает?

– Это неважно. Один друг, который дает вам совет. Вас здорово проучили, и если бы я был на вашем месте, то как можно скорее отправился бы к некой Конли. Она попала в очень скверное положение и готова расколоться.

– Что она может сказать?

Талбот еще раз повторил вопрос, но трубку уже повесили. Он взял шляпу и направился к двери. Вики последовала за ним.

– Куда ты идешь? К ней?

– Нет.

Вики дошла с ним до входной двери.

– Тогда я с тобой. Я не желаю оставаться тут одна на несколько часов, потому что сойду с ума от одиночества.

За исключением одного освещенного окна и желтого света фонарей, улица была совершенно темна и безжизненна. Талбот остановил машину несколько дальше от дома, где светилось единственное окно. В первый раз после их отъезда из дома Вики подала голос:

– Чей это дом, Тэд?

– Конли.

– Это миссис Конли звонила тебе?

– Не знаю. Я этого не думаю. Подожди меня здесь.

Талбот вышел из машины, миновал маленькую лужайку и прошел под чахлой пальмой. Оказалось, что свет горел и на кухне и в салоне. Радио или проигрыватель тихо наигрывал какую-то спокойную мелодию. Талбот подошел к двери и позвонил.

Итак, Бет Конли была готова сесть на стол переговоров. Но о чем разговаривать? О Конли? О Марлоу? О пропавших деньгах?

Он вновь надавил на пуговку звонка, но не услышал в доме его звука. Тэд толкнул дверь и она открылась. Он вошел в дом.

– Миссис Конли...

Ни в прихожей, ни в гостиной никого не было. Музыка звучала из портативного радиоприемника. Талбот выключил его и осмотрелся. На низеньком столике стояла бутылка виски и пустой стакан, испачканный губной помадой. Одна из сигарет выпала из пепельницы и тлела на столе. Он затушил ее.

– Миссис Конли...

На кухню вел маленький коридорчик. Позади закрытой двери кто-то открыл воду в умывальнике и хлопнул дверцей холодильника. Тэд вошел туда. На стуле сидела Бет Конли с опущенной головой, ее рука была закинута за спинку стула. Легкий дымок поднимался от сигареты, зажатой между ее пальцами. На Бет было надето домашнее платье с цветами, Талбот подошел к ней поближе.

– Послушайте, миссис Конли, если надо мной подшутили, то я умоляю извинить меня, но мне только что позвонили по телефону...

Он умолк, видя, что она не шевелится, и тихонько дотронулся до ее плеча. Тело, лишившись устойчивого положения, качнулось и медленно сползло на пол. Талбот сделал шаг назад.

– Боже мой!!!

Свет внезапно погас и он почувствовал позади себя какое-то движение. И в тот же миг ему на голову опустился тяжелый предмет...

... У него раскалывался от боли череп. Во рту пересохло и он задыхался. Некоторое время Тэд оставался недвижим с закрытыми глазами, стараясь сориентироваться, затем он сел и открыл глаза. Кто-то притащил его в комнату Бет Конли. Русая красавица лежала на смятой постели со скрещенными на груди руками. Талбот дотронулся до ее обнаженной ноги.

– Миссис Конли...

Она неподвижно смотрела в потолок.

В соседней комнате послышался какой-то треск. Талбот постарался сесть и обнаружил, что у него не шевелится левая рука. Более того, его раздели: сейчас он был таким же голым, как и Бет Конли.

Его брюки свисали со спинки кровати, рубашка валялась на полу, скомканная, вместе с ботинками и носками. Сцену оформили великолепно.

Тэд взглянул на Бет: она действительно была очаровательна.

Но мертвые не занимаются любовью.

Из ванной комнаты проникало немного света. Талбот, шатаясь, прошел туда и взглянул в зеркало на аптечном шкафчике. Он плохо видел, все плыло как в тумане. Его левое ухо было измазано помадой, такие же пятна красовались на его щеках. Он пустил воду, чтобы умыться, но выяснилось, что это не помада, а кровь. Четыре царапины шли от его виска до подбородка: можно было подумать, что его царапали женские ногти. Его плечо также было окровавлено. Тэд дотронулся до раны и невольно застонал. Это оказалось маленькое отверстие величиной с горошину, и характер этой дырочки наводил на мысль, что она сделана маленьким автоматическим револьвером, отделанным перламутром, которым накануне угрожала ему Бет Конли.