Любовь и смерть на карантине
Шрифт:
Хотя и похожие на сказочных персонажей волны меня в этом плане вполне устраивают. Они словно хотели у нас научиться, как заниматься любовью, но каждый раз пугались: уж слишком это было смело. Я видел их забавные мордочки и говорил своей подружке:
– А этот похож на олененка Бэмби. У него рожки. А рядом, смотри! Мама его. Какие они забавные. Настоящий зоопарк.
– Ну ты и фантазер! Облака у тебя похожи то на верблюдов, то на черепах, а волны, видишь ли, звериные морды!
– Мордочки. Они прикольные. Ты посмотри, посмотри…
Она смеялась. У нее-то не было фантазии. Совсем.
А я с детства такой. Фантазер. Мама порою сердилась, когда я застывал у какой-нибудь витрины. И говорил:
– Этот тортик похож на бульдога. А пирожное с белой глазурью – на барашка.
Я мог их разглядывать часами…
А теперь страдаю от того, что за стенкой с утра до вечера воет чужая собака…
…Итак, будущее я себе обеспечил. Теперь мне надо продержаться до того момента, когда я смогу реализовать свой план. На это, возможно, уйдет даже несколько лет, но надо соблюдать осторожность. Я ведь не хочу оказаться в тюрьме. Хотя мы все давно уже там. В цифровом концлагере. Но шанс вернуться к нормальной жизни все еще сохраняется.
Мне просто надо дожить до этого счастли-
вого дня. Когда скажут: все, пандемии больше нет. Долой перчатки и маски! Братайтесь, люди! Не соблюдайте больше никакой дистанции! Вы не заразны! Да здравствуют разгульные пятницы и Новый год в Египте или на далеких экзотических островах! Да здравствует секс на пляже! Снова и навсегда!
Границы открыты! Езжайте куда хотите!
Я верю: все это еще будет. Мне просто надо дожить… К тому моменту я буду готов настолько, что смогу убить голыми руками, не прибегая ни к ножу, ни к пистолету. И да свершится!
Но эта собака… Этот вой… Он сводит меня с ума. Все, пора действовать. И насчет телочек… Мне бы хоть какую. Секс по Сети уже осточертел. Это все суррогаты. А я хочу реальную женщину, теплую, мягкую, живую… Сейчас не разберешь: красивая или нет? Все поголовно в масках и стараются одеваться удобно, а не красиво. И это тоже надо пережить.
Хоть какую… А то у меня уже крыша едет от длительного воздержания.
Итак, я стал невидимкой. Вперед!
Врачам больше не подливать
– Ну и зачем ты все это написала? – сердито спросил муж.
– Чтобы люди знали. Нам ведь реально помогли.
– А про ковид почему тогда не сказала? Результат моего теста уже известен.
– Интрига. Не все же сразу.
– Ты решила на моей болезни пиар сделать? – Сергей закашлялся.
– Меня, здоровую женщину, на две недели заперли дома! Должна же я как-то развлекаться! Вон, глянь! Сразу – пятьдесят комментов!
– Ну да. Пишут, что ты дура. Мол, потерпеть не могли, бригаду вызвали. Теперь сидите, отмечайтесь.
– Я что-нибудь придумаю. Умные люди пишут, что выход есть. Я с утра Инет мониторю. Не одни мы так попали. Надо сказать, что у меня телефон кнопочный. И что на него нельзя установить приложение «Социальный мониторинг».
– И что это даст? – насмешливо спросил муж.
– Освободят из этого идиотского
заточения, раз я не могу делать селфи.– Ну, попробуй.
– И попробую! Вот, уже звоню в техническую поддержку.
С техподдержкой соцмониторинга Апельсинчик договорилась быстро. Они все поняли, записали заявку и присвоили ей номер. Мол, ждите прибор слежения. Его на днях привезут.
– Понял, как надо? – Людмила показала мужу язык. – Я свободна еще как минимум сутки. Заявка есть, и, пока ее не выполнят, меня не имеют права оштрафовать!
– А я не хочу врать. Я айтишник, неужто я скажу, что у меня гаджет кнопочный? Кто ж поверит?
– Ты и так будешь дома сидеть. Потому что ты болеешь. А вот я не собираюсь. А если ты айтишник, то давай шевели мозгами. Как обмануть этот чертов мониторинг, если уж я вляпалась? Сереж, может, нашлепать этих селфи про запас? И отсылать им, как только эсэмэска придет.
– Не получится. Надо в режиме реального времени. К тому же после отсылки селфи включается геолокация.
– А я без телефона буду гулять! Сэлфи эти ты отсылать будешь.
– Люда, не дури, – муж крайне редко называл ее так: Людой. Она увидела, что Сергей всерьез разозлился. – Не можешь две недели дома посидеть? А вдруг и у тебя ковид?
– Нет у меня никакого ковида! Ты сам говорил, что его нет!
– Но есть закон. Вплоть до уголовной ответственности. Ты сама подписала согласие.
– Я просто растерялась.
– Но ты его подписала!
– А я не хочу сидеть дома! Не хочу и не буду!
– Штраф четыре тысячи, если тебя засекут. Потом пять тысяч, – сухо сказал Сергей. – Если у тебя деньги лишние – вперед. Заработаешь в своем блоге на статейках о больном муже, и можешь заплатить эти деньги московской мэрии.
– Да ни за что!
– Тогда сиди дома.
Она всерьез разозлилась. Мужу опять стало плохо, и он лег. Любаша закрылась в своей комнате в обнимку с гаджетом. Им, молодежи, вообще наплевать, дома они или нет. Не важно где, лишь бы у ребенка соску не отняли, гаджет его любимый.
«Но надо же их кормить-поить! Эта обязанность всегда лежала на мне, – озабоченно подумала Людмила. – Позвоню-ка я Петьке».
– Привет, сына. У папы ковид.
– Что?! Ты так шутишь, ма?!
– Нет. Чистая правда. Нас на две недели запетюрили на социальный мониторинг. Выходить из дома нельзя. Даже мусор выносить. Но я что-нибудь придумаю.
– Ма, может, не надо? А то я тебя знаю.
– Нет, надо!
– Вам чем-нибудь помочь? Продукты привезти?
– Пока все есть. Я придумала, как еще дня два не подключаться к этому чертову мониторингу. Сейчас буду дальше думать. Но если что – я тебе позвоню.
– Ты держи меня в курсе. Как отец?
Петька называл отчима папой, хотя был уже взрослым, когда мама в который раз вышла замуж. Но этот ее брак в отличие от многих других оказался наконец на редкость прочным. И Петя стал звать Сергея отцом. Не сразу, но стал.
– Папа более или менее. Температура держится, но не повышается, уже хорошо. Я буду тебе звонить.
– Каждый день, поняла? – строго сказал сын. – Ты у меня как ребенок. А отец болен. Я тебя сам проконтролирую.
– Тоже мне нянька! – фыркнула она, но было приятно.