Любовь и страдания принцессы Марицы

Завтра она опять поедет с ним, и она знала: что бы лорд ни говорил о необходимости жить сегодняшним днем, она жива, пока может ездить с ним верхом и знать, что они наедине.

Марица подошла к номеру герцогини и, когда горничная открыла ей дверь, с радостью увидела, что герцогиня одна,

В небольшой передней не было ни мужской шляпы, ни трости, а из салона не было слышно никаких голосов.

– Ее королевское высочество принцесса Марица! – воскликнула она. – Я так надеялась на это!

Марица прошла через всю комнату, и, когда она наклонилась, чтобы поцеловать герцогиню в щеку, старая женщина сказала:

– Ты великолепно выглядишь, дитя мое, и, по-моему, даже изменилась. – Затем, глядя своими проницательными глазами в лицо Марице, добавила: – Ты счастлива! В чем дело?

Марица засмеялась:

– От вас невозможно ничего утаить. Я действительно очень счастлива, ведь я так замечательно провела утро!

– Ездила верхом с лордом Эркли.

– Вы уже знаете!

– Конечно, знаю! Ты не допускаешь мысли, что здесь, в отеле, все всем известно? Мой слуга Анри выгуливал собаку и увидел, как вы отправляетесь на прогулку.

– Как это удивительно – снова быть на лошади!

– И в компании такого обаятельного мужчины, – закончила герцогиня мысль принцессы.

Марица покраснела, и герцогиня сказала:

– Я не дразню тебя. Я так рада, что ты хоть на время отрешилась от своих забот.

– Я была потрясена, совершенно потрясена, когда Фридрих предложил мне это! – ответила Марица. – Я хотела порадовать вас еще вчера, но боялась даже говорить об этом, пока все не свершилось.

– На случай, если бы Фридрих изменил свое решение, – сухо сказала герцогиня. Марица кивнула:

– Не представляю, кто подсказал ему, но главное, он разрешил мне покататься сегодня и сказал, что я поеду и завтра.

Герцогиня молчала. Потом, как бы с трудом подбирая слова, она спросила:

– Что ты думаешь о лорде Эркли?

– Он так добр и так не похож на всех мужчин, которых я когда-либо знала.

– Меня он очаровал!

– Он был у вас!

– Да. Он пришел вчера после того, как ты передала ему мои слова. Мы говорили о его матери, и я думаю, если бы Лелия могла его видеть сейчас, она бы им гордилась.

– Он очень умен, – заметила Марица.

– Что не имеет ни малейшего значения для большинства его знакомых женщин.

– Я всю жизнь слышала, что мужчины не любят умных женщин.

Герцогиня улыбнулась:

– Это зависит от того, как они себя держат. Больше всего мужчина не любит, когда женщина пытается утвердить свое превосходство над ним и доказать, что она умнее его.

– Другими словами, ей следует быть кроткой и послушной, – сказала Марица. – Это чисто немецкая точка зрения.

– Я не это имею в виду, – отрезала герцогиня. – Француженки правили Францией со времен Дианы де Пуатье, но они делали это умно, используя всевозможные женские уловки, закрывающие мужчине глаза на то, что им манипулируют.

– Я не хочу никем манипулировать, – улыбнулась Марица. – Мне приятно, когда мужчина учит меня, потому что я так мало знаю.

– Я уверена, что такой урок доставляет удовольствие каждому мужчине, – сказала герцогиня, – особенно если это урок любви.

Немного смутившись тем, что разговор принял такой поворот, Марица сменила тему:

– Я не хочу говорить о себе. Я устала от этих разговоров. Поговорим лучше о вас, сударыня. Навещал ли вас король?

– Он придет завтра на чашку чая, – ответила герцогиня, – и это значит, что все хорошенькие женщины, ожидающие его в своих надушенных будуарах, будут готовы выцарапать мне глаза.

Это было сказано с таким удовлетворением, что Марица не удержалась от смеха.

– Они действительно душат свои комнаты?

– Конечно! И вместе с тем носят совершенно неприличные так называемые "платья для чая", мало чем отличающиеся от ночных рубашек!

По выражению лица Марицы герцогиня поняла, что она думала не о короле, а о женщинах, пытающихся заманить в ловушку лорда Эркли.

– Эти любовные похождения несерьезны, – мягко улыбнулась герцогиня. – Это просто времяпрепровождение. Любовь, настоящая любовь, совершенно иная, и она не нуждается в надушенных будуарах и соблазнительных платьях для чая.

Марица ничего не ответила, но у герцогини было такое лицо, как будто она и не подозревала, что такое чувство, как любовь, может родиться в сердце принцессы.

– Не отчаивайся, дитя мое, – утешила ее герцогиня. – Все проходит, особенно несчастье.

– Я не должна думать ни о чем, кроме того, чтобы Фридриху было лучше, – мужественно сказала Марица. И как бы отгоняя от себя дурные мысли, она сменила тему разговора. – О, я хотела спросить вас, ведь вы всех знаете. Слышали ли вы когда-нибудь о баронессе фон Кеттлер?

Герцогиня сразу как-то напряглась и с удивлением взглянула на Марицу.

– Баронесса фон Кеттлер? – повторила она. – А почему ты меня спрашиваешь о ней?

– Кто-то упомянул в разговоре ее имя, – неуверенно ответила Марица, – и я… мне интересно, кто это такая.

– Я расскажу тебе все о ней, – сказала герцогиня, – во всяком случае все, что вообще можно знать о столь необыкновенной женщине.

– А чем она необыкновенна?

– Вернее было бы сказать, что она сделала необыкновенную карьеру, – сказала герцогиня. – Ходят слухи, что начинала она певицей или танцовщицей в захудалом кафе, но никто не уверен, что это правда.

– Актриса?

– О, это слишком вежливое выражение! – сухо сказала герцогиня. – Впервые ее заметили, когда она подцепила, другого слова не подобрать, бедного старого барона фон Кеттлера, очень богатого вдовца, занимавшего к тому же высокое положение в обществе.

– Он женился на ней?

– Он женился на ней и представил ее свету с торжествующим видом фокусника, вынимающего кролика из шляпы, – ответила герцогиня.

– Принята ли она в немецком высшем обществе? Я никогда раньше о ней не слышала.