Любовь и волки

Прадед задумался:

— Да много чего, — и в тот же миг зажегся свет.

— Так это вы его выключили? — с легким возмущением спросила я.

— Да нет, он сам от перепада напряжения. Дом старый, проводка тоже... И кто придумал это электричество? — призрак задрал голову и с тоской рассматривал люстру. — Одна с ним морока... То ли дело свечи, канделябры...

Лампочка вдруг мигнула и снова погасла.

— Вот видишь, — вздохнул Илья Аристархович. — Электричество...

Я не стала с ним спорить о положительной стороне технического прогресса, ко всему прочему за окном вновь раздался вой, заставив поежиться.

— Почему Глеб закрыл меня? — спросила я призрака прямо. — Вы ведь знаете, да?

Прадед кивнул будто нехотя.

— Что происходит, Илья Аристархович? Куда пропал Глеб? — мой голос прозвучал надрывно и под конец сорвался. — Может, вы мне все объясните?

— Я не могу... — призрак отвел глаза.

— Господи, как же мне все это надоело... — я зарылась пальцами в волосы и с силой сжала голову. — Ваши тайны, недомолвки... Лучше бы не приезжала сюда, честное слово.

— Ты сама должна догадаться.

— О чем? — я подняла недоуменный взгляд на Илью Аристарховича.

— Обо всем, — тот, сцепив руки сзади, медленно поплыл по комнате. — Иначе ничего не узнаешь. Тебе никто ничего не может рассказать. Даже если очень захочет.

— Почему?

— Потому что, — отрезал призрак.

— И вы тоже не можете?

— Не могу, — он повернулся ко мне. — Вот смотри... — его губы зашевелились, будто произнося что-то, у меня же заложило уши. Снова.

— Что за ерунда? — я похлопала по ушам, пытаясь вернуть слух.

— Я только что попытался сказать тебе то, что ты хочешь узнать, — пояснил призрак.

Ко мне наконец подкралась догадка:

— Такое со мной уже было несколько раз... Это что-то вроде глушителя? Я не могу услышать правду?

— Именно... — прадед закатил глаза. — Доходит помаленьку...

— Господи, да это мистика какая-то... — я недоверчиво усмехнулась. — Первый раз с таким сталкиваюсь. Или это какие-то новые технологии?

— Если это новые технологии, — сердито проворчал Илья Аристархович, — то кто, по-твоему, я? Голограмма?

— Пожалуй, лучше бы это было так, — со вздохом отозвалась я. — Голограмма хоть как-то бы все объяснила... С научной точки зрения. А вы, Илья Аристархович, кстати, неплохо разбираетесь в современных технологиях... Про голограммы знаете.

Призрак хмыкнул:

— А чем мне еще заниматься? Когда впереди целая вечность неприкаянности, только и остается чем-то развлекать себя. Я вот изучаю всякие научные статьи... Компьютер осваиваю...

Из всех этих слов меня зацепила фраза о вечности и неприкаянности, но что прадед Глеба под этим подразумевал, узнать не успела: дом содрогнулся от очередного волчьего воя. Только на этот раз он звучал совсем близко, будто зверь находился в доме. И от этого стало совсем жутко. Я испуганно посмотрела на Илью Аристарховича, а по дому — теперь я не сомневалась в этом — разнесся новый вой, следом по полу прошла вибрация.

— Что это? — прошептала я. — Волки в доме? И почему все трясется?

— Не бойся, скоро все закончится, — ответ призрака прозвучал глухо. — До рассвета осталось меньше двух часов...

— До рассвета? — меня снова стала захлестывать паника. Я подскочила на ноги. Да это реально какой-то фильм ужасов! Пожалуйста, дайте мне проснуться... — И что потом? Волки уйдут, что ли? Слушайте, Илья Аристархович, не знаю, что за чертовщина происходит в вашем доме, но я хочу уйти отсюда. Да кому я говорю? Вы и сами часть всего этого... кошмара... — в отчаянии закончила я.

А прадед на это ничего не сказал, смотрел на меня из-подо лба и молчал.

— В доме есть ружье? — спросила у него снова.

— Забудь, — отмахнулся он. — Так я тебе и показал, где оно. Лучше сядь и сиди. Тихо. Или мне уйти?

Я заметалась в мыслях, но все же нехотя ответила:

— Не надо. Только скажите: где Глеб? И Софья Ильинична. С ними все в порядке? Волки ничего им не сделают?

— Не сделают, — голос призрака звучал уже устало. — Увидишь их утром.

Увижу, значит... Ну только покажись мне на глаза, Глебушка! Мало тебе не покажется, обещаю! Порву как Тузик грелку.

Не знаю, как дожила до того самого рассвета. Дом еще несколько раз трясло вслед за протяжным воем. К тому же хотелось пить, есть и по нужде. Естественные потребности, что б их, давали знать о себе даже в такой критической ситуации. Я не заметила, как вой наконец стих, на меня же внезапно навалилась дрема. Проснулась, когда за окном уже совсем рассвело.

Илья Аристархович тоже пропал, отчего у меня даже закралось подозрение, что он был лишь плодом моего воспаленного сознания, одним словом, бредом. Но потом я увидела, что дверь приоткрыта и ринулась к ней.

Уже взявшись за ручку, остановилась. В груди зашевелился страх: а что если волки все еще где-то поблизости? Но оставаться в комнате тоже не выход.

В коридоре было пусто и тихо. Я, стараясь ступать неслышно, пошла к лестнице. У спальни Глеба замерла, приоткрыла осторожно дверь: никого. Кровать идеально застлана, что подтверждало: Глеб этой ночью не спал на ней.

Спускаясь по лестнице, я все время прислушивалась: есть ли кто дома? Уже внизу хотела направиться к кухне, но вдруг увидела, что дверь в подвал открыта. Сердце отчего-то застучало в разы быстрее, словно за ней меня ждало что-то важное. Было страшно и любопытно одновременно. А еще теплилась надежда, что увижу там Глеба, живого и невредимого. Да, я накричала бы на него, выплеснула всю свою обиду и непонимание, может, даже поколотила, чтобы сбросить весь страх, что накопился за ночь, но мне важно было знать, что с ним все в порядке.

Я все же решилась зайти. Как и прошлый раз, лампочки зажглись сами, освещая крутые ступеньки. Я осторожно спустилась по ним, и меня охватило еще большее волнение: обе двери были распахнуты настежь. Там, где находился стол с лабораторными емкостями, ничего нового я не увидела, разве что большую колбу, заполненную некой золотисто-коричневой жидкостью. Такой цвет часто имеют травяные отвары. А вот за второй дверью...

Заглянув туда, мне почудилось, что кошмар прошедшей ночи все еще продолжается. И увидела я там вовсе не то что ожидала. Точнее, я готова была увидеть все что угодно, но только не это. Цепи с наручниками. Две пары, на равном расстоянии прикованные к голой стене. Меня пробрал озноб, но я все равно, ведомая чувством, что было сильнее меня, подошла ближе. Присела на корточки и дотронулась до одной из цепей, потом приподняла ее: тяжелая. А в следующее мгновение взгляд выхватил на металле браслета кровь. Бурые, уже подсохшие капли, я обнаружила и рядом на полу. Другие браслеты тоже были измазаны в крови. Казалось, они впивались в чьи-то запястья до глубоких ран.

Господи, да это орудия пыток какие-то! Я наконец опомнилась и отшатнулась от ужасной находки. Но откуда все это здесь? Неужели они принадлежат Глебу? Сразу вспомнилось, как он спешно закрывал это самое помещение, словно боясь, что я могу что-то рассмотреть. Теперь понятно, почему... Мозг все еще отказывался анализировать происходящее, а взгляд переметнулся в дальний угол, где что-то белело. Достаточно было приблизиться на несколько шагов, чтобы понять: это футболка Глеба. Не в крови, не рваная, просто небрежно брошенная на пол. Чуть дальше лежали его джинсы. Снимал одежду впопыхах? Зачем?