Любовь и ярость

Бриана устало опустилась на подушки и закрыла глаза, ожидая рассвета.

Колт проснулся оттого, что у него зверски разболелась голова. Еще не открыв глаза, он уже знал, каким испытанием будет просто встать с постели. Опять он напился, уже во второй раз. В голове стучали тысячи крохотных молоточков, а горло саднило, будто посыпанное солью.

Он попытался было потянуться, чуть размять затекшее за ночь тело. Подняв левую руку, он с удивлением почувствовал, что правую что-то удерживает.

Кое-как открыв глаза, Колт с трудом сел и, вздрогнув, рывком вытащил руку, на которой покоилась головка Дани.

– Боже, только не это! – в отчаянии застонал он.

Бриана зарылась лицом в подушки.

Колт одним прыжком соскочил с постели и, заметив свою наготу, диким взглядом обвел комнату, разыскивая брюки. Кое-как натянув их, он оглядывался в поисках остальной одежды, испуганно бормоча:

– Нет, нет, это невозможно – мы не могли…

Колт не мог прийти в себя от ужаса перед тем, что произошло, и не осмеливался поднять на Дани глаза.

– Скажи мне, – умоляюще произнес он дрогнувшим голосом, – скажи мне, что этого не случилось.

– Это случилось! – Отчаянный крик Брианы словно ножом полоснул Колта.

– Ты попросил меня подняться к тебе в комнату, – шепотом произнесла она, пряча лицо в подушки и стараясь не встречаться с ним взглядом. – А потом ты принялся целовать меня и так… так все и произошло… – И искренние слезы хлынули из ее глаз.

Из груди Колта вырвался мучительный стон, и он снова отвернулся. Он чувствовал себя как зверь, попавший в западню, из которой не было выхода. Как это могло произойти?! Как он только мог допустить такое?! О Господи, он ведь даже ничего не помнил, кроме того, как поднялся по лестнице к себе в комнату.

Не смог он припомнить и Дани у себя в постели.

Колт повернулся и искоса взглянул на сестру. Она горько всхлипывала, и он не смог осудить ее. Нет, вина целиком лежала на нем.

– Прости меня. Дани, – пробормотал он хрипло. – Мне кажется, я бы предпочел умереть, чем допустить такое. Прости меня. Клянусь, больше этого никогда не будет. – Нетвердыми шагами он направился к двери, но помедлил, не в силах взглянуть на нее. – Пожалуйста, уезжай. Вернись во Францию. Я не могу смотреть тебе в глаза.

Колт выбежал из комнаты, кубарем скатился по лестнице и выскочил из дома.

По-прежнему заливаясь слезами, Бриана без сил свернулась калачиком в его постели. Прошло немного времени, до нее донеслись шаги и голоса слуг, и это вернуло ее к действительности. Выбравшись из смятой постели, Бриана надела платье и на цыпочках прокралась по коридору в свою спальню.

Она решила направиться в Силвер-Бьют, чтобы сообщить Гевину об успехе его плана. Она выполнила все, что он требовал от нее, и сегодня она получит письмо от Шарля. Может быть, они скоро уедут! И мысль о том, что она уже никогда не вернется на ранчо, заставила сильнее забиться сердце Брианы.

Приехав в Силвер-Бьют, Бриана прямиком направилась к гостинице, где остановился Гевин. Это был свежепобеленный белоснежный четырехэтажный дом, украшенный изящным портиком, – один из самых красивых в городе. Кое-кто из старожилов с удивлением наблюдал за Брианой, когда она спешилась и обмотала поводья у столба. Она смущенно оглядела свои измятые брюки, но что было делать? Не могла же она надеть платье, ведь дамского седла у нее не было, да и ездить боком она не умела.

Бриана поспешно вошла в полутемный прохладный холл.

Узнав у молоденького клерка номер комнаты Гевина, она бегом взбежала по лестнице наверх.

Оказавшись перед дверью номера, Бриана в недоумении остановилась, внезапно расслышав доносившийся до нее незнакомый женский голос. Убедившись, что ничего не перепутала, девушка нетерпеливо постучала.

Дверь широко распахнулась, и Бриана шагнула в комнату.

Посреди номера, с недовольным видом разглядывая ее, стояла незнакомая ей женщина. Она была одета в вызывающее атласное платье ядовито-зеленого цвета, а кроваво-красные губы и глаза, обведенные жирной голубой чертой, делали ее до невозможности вульгарной.

Бриана растерянно оглянулась и заметила за ее спиной Гевина, небрежно раскинувшегося на диване, обитом желтым бархатом. Увидев ее, он сорвался с места и захлопнул за девушкой дверь.

Женщина в зеленом удивленно заморгала.

Обхватив Бриану за плечи с видом собственника, Гевин провел ее в комнату.

– Дани, это Делия. Вы, девочки, непременно подружитесь, я уверен. – Он подтолкнул Бриану к дивану, и его глаза весело блеснули. – Ну, я слушаю тебя, – нетерпеливо сказал он. – Дело сделано?

Бриана смущенно опустила голову.

– Да… – прошептала она чуть слышно.

Гевин, словно в экстазе, молитвенно стиснул руки:

– Чудесно! Просто замечательно! Вот теперь можно подумать и о том, чтобы вернуться домой!

Его прервал мягкий, с чувственной хрипотцой голос Делии:

– Не забудь и обо мне, мой сладкий. – Метнув в сторону растерявшейся девушки угрожающий взгляд, она добавила:

– Он теперь мой, нравится тебе это или нет.

– Мне это безразлично! – презрительно ответила Бриана.

Слишком довольный чтобы вмешиваться, Гевин предпочел пропустить их диалог мимо ушей.

– Ну и как он это воспринял? Переживал? Сходил с ума от ярости?

Бриана молча отвернулась, не в силах вынести выражения злобной радости на лице Гевина. Она неохотно подтвердила, что Колт был вне себя от горя, и ей удалось достаточно убедительно описать Гевину якобы состоявшееся «совращение» ее молодым Колтрейном. Во время этой беседы Делия беззастенчиво кружила вокруг них, изо всех сил стараясь разобрать, о чем они говорят. В конце концов выведенный из терпения Тевин вытолкал нахальную красотку в спальню, строго-настрого запретив покидать ее без разрешения.

Бриане хватило всего несколько секунд, чтобы понять, что связывало Гевина с этой женщиной. Знала ли она, что Бриана выдает себя за Дани? Ведь если Гевин рассказал Делии обо всем, он должен быть совершенно уверен, что та будет держать язык за зубами. :

Но Бриана была так измучена, так страдала, вспоминая искаженное горем лицо Колта, что ее абсолютно не волновало возможное предательство Делии или Дирка Холлистера. Пусть об этом заботится Гевин!

Единственное, что ее порадовало, – это мысль о том, что уж теперь Гевин наверняка оставит ее в покое, ведь у него появилась женщина. При этой мысли девушка почувствовала по отношению к вульгарной Делии что-то вроде признательности. Гевин принадлежал к тому сорту мужчин, для которых полное счастье без женщины невозможно, а уж в том, что Делия способна была осчастливить любого, Бриана ни минуты не сомневалась.