Любовь и ярость

– О Боже, какой он огромный! Я чувствую его глубоко внутри, и ты теперь тоже часть меня, Тревис. Я всегда любила тебя. Сильнее, сильнее, любимый. Наполни меня!

Ее голос звучал все тише, она уже что-то невнятно бормотала, и вдруг все ее тело содрогнулось в экстазе. Острые ноготки впились в спину Колта. Из груди Элейн вырвался тихий, жалобный стон, и она распростерлась под ним, опустошенная и счастливая.

Колт одним мощным толчком вошел в нее последний раз и излился. Почувствовав, что все закончилось, он отстранился от Элейн и, перекатившись через нее, лег рядом. В комнате стояла тишина. Наконец Колт произнес:

– Где Дани?

Элейн бросила на него шаловливый взгляд из-под полуопущенных ресниц:

– Ты достойный сын своего отца, милый Колт. Мне показалось, что я снова попала к нему в объятия, как будто и не было всех этих лет.

Она приникла к нему, испугавшись, что он внезапно встанет и уйдет из ее жизни, как когда-то его отец.

– Ты знаешь, я возненавидела его, когда он почему-то предпочел мне Мэрили. Ведь я безумно любила его. И решила отомстить, понимаешь. Мне удалось это сделать, отняв у него Дани, я нанесла ему смертельную рану. Но теперь у меня есть ты и я уже забыла о прежней боли, как будто и не страдала долгие годы.

Колт осторожно отодвинулся. Ему стало страшно, когда он почувствовал, с каким отчаянием и страстью приникла к нему Элейн. Она безумная, вне всякого сомнения, но она единственная ниточка, ведущая к Дани.

– А ты, – что-то сдавило ему горло, – ты восхитительная женщина, Элейн. Думаю, отцу повезло и в твоих объятиях он познал настоящее счастье.

– То же ждет и тебя, мой милый. – Ее руки нежно пробежали по его телу. – Зачем тебе торопиться домой? Я богатая женщина, мы сможем путешествовать по Европе, я покажу тебе страны, где ты никогда не бывал раньше. Забудь обо всем.

Думай только обо мне, о том наслаждении, которое я могу дать тебе.

Хищно приоткрыв рот, Элейн скользнула вниз по его все еще влажному телу, но Колт оказался быстрее. Сильные пальцы сдавили ей горло, и он сбросил ее с себя.

– Хватит, моя радость. Половина денег, которые с твоего ведома и согласия привезла домой твоя племянница, принадлежит мне. Я на все пойду, чтобы вернуть свое состояние, а это значит, что мне ничего не стоит свернуть твою изящную шейку, если будешь продолжать упрямиться. Говори, где я могу найти ее, я должен узнать это, и немедленно.

Элейн почувствовала, как железные пальцы неумолимо сжимаются вокруг горла, и быстро закивала.

Он тут же отпустил ее.

– Говори!

– Мне придется отвести тебя к ней. – Она вся дрожала.

Господи, даже ярость, пылавшая в его глазах, напоминала ей Тревиса. – Вооруженные головорезы Гевина охраняют все подходы к тому месту, где ее держат. Надо еще придумать, каким образом мы сможем…

– Мы должны решить это, прежде чем покинем эту комнату, – прервал ее Колт, – и договориться, когда лучше всего это сделать.

Но в голове Элейн уже возник превосходный план.

– Сегодня вечером я устраиваю большой прием. Мне будет несложно на некоторое время отвлечь охранников едой, а главное, выпивкой. Эти мерзавцы всегда голодны, как волки, а от виски они и подавно не откажутся!

Что же касается тебя, – приподнявшись на локте, промурлыкала она, – будет лучше, если ты подойдешь к замку не раньше девяти. Отправляйся к маленькой, увитой виноградом беседке возле восточной стены и жди меня там. Я приду, как только мне удастся избавиться от охранников. Тогда ты сможешь освободить Дани и увезти ее. – В темноте по ее губам скользнула лукавая усмешка, и она в который раз поздравила себя с тем, что была достаточно хитра и ни разу не обмолвилась, сказав «Бриана» вместо «Дани».

– Почему ты идешь на это? – холодно и недоверчиво спросил Колт. – Не знаю, зачем Дани держат взаперти, но в любом случае, если она сбежит, Гевин придет в бешенство.

Элейн не видела причин, чтобы скрывать от него правду, по крайней мере какую-то часть ее.

– Я влюблена в Гевина, – просто сказала она, гадая, возмутится ли Колт, услышав такое признание. – Он вернулся и привез домой шлюху Делию, даже не подумав, какую боль причинил мне. Я не хочу, чтобы он волочился и за Дани.

Колт чувствовал, что это правда. Такая женщина, как Элейн, не потерпит соперничества.

Встав с постели, он принялся приводить в порядок одежду.

Элейн молча наблюдала за ним, потом робко спросила:

– Скажи, тебе было хорошо со мной? Если бы… если бы все было по-другому, может быть, ты смог бы полюбить меня?

Так, как когда-то твой отец?..

Колт не мог поднять на нее глаза, он боялся увидеть ее лицо. Отец никогда не любил Элейн, он был абсолютно уверен в этом. Вполне вероятно, что она когда-то была его любовницей. Ведь даже сейчас она восхитительна, можно представить, какой красавицей она была когда-то! Но Тревис так никогда и не смог ее полюбить.

Колт улыбнулся:

– Скажи, Элейн, а тебе понравилось? Я смог доставить тебе наслаждение?

Она ответила ему сияющим взглядом.

– О, конечно, милый! В твоих объятиях я чувствовала себя настоящей женщиной. Но можешь ли ты полюбить меня так же сильно, как когда-то твой отец?

Колт склонил голову.

– Думаю, да, – как можно мягче произнес он. – Ведь ты сама сказала, что я похож на него.

Он выскользнул из комнаты и вскоре уже шел по аллее, оставив позади грязную маленькую гостиницу.

Вернувшись в бар, Колт с трудом увидел в сизых облаках табачного дыма массивную фигуру Бранча. Тот как-то странно взглянул на него, и, усаживаясь напротив, Колт почувствовал, что его приятель чем-то сильно взволнован. Бранч был похож на человека, неожиданно получившего удар в солнечное сплетение, и Колт не выдержал:

– Что произошло? Никогда не видел тебя в таком состоянии…

Бранч вздрогнул и неуверенно пробормотал, пожав плечами:

– Сам не понимаю, чертовски странно!

Он рассмеялся каким-то нервным, дребезжащим смехом и пожал плечами.

Колту не терпелось рассказать, что он наконец обнаружил следы Дани, которую надо освободить из-под домашнего ареста. Но с Бранчем было явно что-то неладно.

– Ну, так в чем дело? – не выдержав, воскликнул Колт.

Бранч в полной растерянности покачал головой.

– После того как ты ушел, вернулся посыльный, тот самый, что передал тебе письмо. Ему хотелось выпить, а потом он принялся расспрашивать о тебе – думаю, он не мог прийти в себя от удивления, что сама графиня де Бонне прислала тебе записку!