Любовь и злодейство гениев
Шрифт:
«Господин Роден обрел новую натурщицу, совершенную, как Ева, но – только для него одного. Ничего общего с другими […] Камилла – для него, с ним, она – натура, придающая цельность творцу, она – его творение».
Но Камилла не только позировала, месила глину и лепила. Она любила Родена, и он как-то раз даже сказал ей, что теперь они могут считать себя помолвленными…
* * *
Как мы уже знаем, Роза Бёре была женщиной очень простой. Такая преданная боевая подруга, ответственная за теплый ужин, всегда тщательно прибранную квартиру и постиранные сорочки. Большую часть времени она молчала, с ней не надо было бороться, не надо было спорить, ей ничего не надо было доказывать.
Она редко выходила «в люди». Роден не приглашал ее, а сама она туда и не стремилась. Видимо, оба они опасались «внешних оценок».
Но, с другой стороны, Роза обладала несомненным качеством, которое специалисты-психологи называют «теневая состоятельность». По сути, она заменяла Родену мать. Хоть они и не были официально женаты, таков был их семейный сценарий, согласно которому она ни в коем случае не должна была претендовать на какой-либо авторитет. Ее задача формулировалась просто: отползти, затаиться, быть незаметной, но всегда нужной. Как зубная щетка: не всегда вспомнишь, какого она цвета, но попробуй обойтись без нее хотя бы день-два…
Была ли идеальной женщиной Роза Бёре? В ЭТОМ смысле конечно же была.
* * *
Роман Родена и Камиллы не истощал творческие силы любовников. Напротив, он стимулировал их. Все специалисты отметили, что именно в это время в стиле Родена стали обнаруживаться все более и более лирические мотивы. Он начал новый цикл, включающий изображения влюбленных пар: «Вечный кумир», «Данаида», «Сирены», «Поцелуй». Моделью для «Данаиды» и «Поцелуя», задуманного для «Врат ада», но не вошедшего в окончательный вариант, послужила конечно же Камилла Клодель.
...
«Судьба свела Родена с существом, казалось, специально избранным для него из тысяч. Как жаль, что лишь теперь он встретил ту, что словно создана была стать его подругой и ученицей. Она была молода и прелестна, в ней чувствовалась порода…»
(Жюдит Кладель. «Роден»)
В это время и сама Камилла очень решительно вырабатывала и утверждала свой собственный стиль. Учитывая тот факт, что бюст шестнадцатилетнего Поля Клоделя был создан в 1884 году, можно утверждать, что к моменту встречи с тем, в ком хотят видеть ее единственного учителя, ученичество ее было уже, по сути, завершено. А ведь в это время Камилле было всего двадцать лет.
* * *
В 1884 году Роден получил два очень почетных и ответственных заказа: это были памятник знаменитому художнику XVII века Клоду Лоррену в Нанси и композиция, вошедшая в историю под названием «Граждане Кале».
Работа над четырехтонным памятником длилась почти два года, но лишь девять лет спустя (в 1895 году) его установят в Кале на площади перед зданием ратуши.
* * *
В конце 1888 года Роден арендовал еще одну мастерскую – Фоли-Нёбур, Итальянский бульвар, дом 68. Это был обветшалый роскошный особняк, окруженный запущенным садом, который некогда был любовным приютом одной из самых романтических пар в истории человечества: здесь творили и любили друг друга Жорж Санд и Альфред де Мюссе.
* * *
Была ли Камилла тогда уже достаточно независимой, чтобы совсем уйти из семьи и обосноваться на Итальянском бульваре – наполовину в Фоли-Нёбур, наполовину у себя, – и на самом ли деле именно в то время началась
ее самостоятельная жизнь? Трудно сказать. Во всяком случае, ни писем, ни документов об этом нет.Возможно, Роден, благосостояние которого неуклонно возрастало, поддерживал ее, выплачивая вознаграждение – безусловно, заслуженное – за работу с ним. Камилла действительно к тому времени уже была скульптором высочайшего класса. Она давно овладела всеми премудростями лепки, но и как формовщик не знала себе равных, твердый же мрамор она тесала с такой энергией и точностью, каких никогда не достиг и сам мэтр.
Теперь они могли свободно проводить время наедине друг с другом, не страшась непрошеных гостей. Особняк Фоли-Нёбур стал местом их свиданий, и никто другой туда не ходил. Консьержке было велено никого не пропускать и на вопросы не отвечать. В этом укрытом от посторонних взглядов месте Камилла была счастлива. Часами она позировала для него, а он лепил ее, рисовал, внимательно изучая каждую клеточку ее прекрасного тела. От этого Камилла ощущала себя словно на седьмом небе, лишь иногда в сердце закрадывалось сомнение: «А не слишком ли мало она работает для себя?» Но она тут же гнала от себя эту малоприятную мысль.
Вдохновленный Роден работал много и с удовольствием.
Кстати сказать, он лепил Камиллу не только в прямом смысле этого слова. Как пишет А.А. Монастырская, «Роден сознательно лепил из Камиллы женщину для себя. А она жадно впитывала все крохи, которыми ее небрежно осыпал обожаемый мэтр».
К сожалению, Роден не мог проводить в Фоли-Нёбур все ночи. Мастерских у него теперь было три, работы много, а еще были приемы, встречи, интервью с журналистами. А еще у него была Роза…
Нередко получалось так, что Камилле приходилось подолгу ждать его, и она ложилась спать, так и не дождавшись его прихода. Роза Бёре все равно оставалась препятствием в развитии их отношений. А Роден каждый раз говорил одно и то же: что Роза болеет, что он должен ее навещать, что он не может просто взять и оставить ее…
* * *
Как раз на это время пришелся небывалый взлет популярности Родена. И он, несомненно, был связан с именем Камиллы. Эта молодая женщина стала занимать слишком много места в его творчестве. У биографа Родена Элен Пине читаем:
«Во всех скульптурах с 1885 по 1896 годы динамика тел выражает страсть, торжество и негу любви, наслаждение или страдание».
Она была повсюду, она была и моделью для его работ, и их соавтором. В эти годы родился один из самых прекрасных его замыслов – «Вечная весна».
Работал Роден самозабвенно. Как писал Райнер-Мария Рильке, «его жизнь – один сплошной рабочий день». Именно в это время произошла ломка его стиля. Реализм уже не удовлетворял его. И именно Камилла привнесла в его работы ту экспрессивность, которой ему недоставало. Поистине она была для него музой, готовой при этом пожертвовать всем ради любимого.
* * *
Роден сам не заметил, как с изумлением стал обнаруживать сходство в их скульптурах. Их обоих волновало одно: как не просто передать черты того или иного лица, это могли делать многие, а как выхватить в нем самое потаенное, то, что скрывается за обыденной маской. Роден все чаще стал доверять Камилле завершение своих работ.
...
«Лицо нельзя считать единственным зеркалом человеческой души и выразительность лица не исключительный отражатель душевной жизни. Нет ни одной мышцы в человеческом теле, которая не принимала бы участия в выражении внутренних изменений. Каждая мышца выдает радость или грусть, воодушевление или пессимизм, веселье или гнев».
(Огюст Роден)