Любовь к электричеству: Повесть о Леониде Красине
Шрифт:
– Да, мне нужно еще отвезти Надю, – сказал Кириллов с некоторым смущением.
Красин очень крепко пожал ему руку, заглянул в чистое, славное лицо этого скромного человека, а потом проводил взглядом прямую, «гвардейскую» его фигуру.
Буренин и Павел шли в сумерках по главной аллее Шашкинского парка.
– Николай Евгеньевич, я говорил с сестрами и с братом. Все мы готовы, так же и Николай, хоть на будущей неделе продать всю нашу недвижимость и передать вырученные средства партии. Поймите, я не могу жить так, как я живу, зная, что партия задыхается без денег!
– Павел Иванович, успокойтесь, – Буренин деликатно, но крепко взял под руку старшего из юных Бергов и повлек
– Они знают обо мне?
– А как же вы думаете! Итак, принято решение приступить к организации на ваших фабриках боевых дружин нашей партии, начать вооружение рабочих и обучение военному делу…
– Браво, – прошептал возбужденный донельзя Павел.
Таня и Лиза играли в серсо почти до полной темноты, и только когда колец совсем не стало видно, бросили игру и побежали к дому. Из дома уже доносились аккорды рояля: Николай Евгеньевич играл «Блестящий полонез». В освещенных дверях веранды застыл с поднятой к волосам рукой силуэт Нади Сретенской.
Надя посторонилась, пропуская Лизу, а Таню задержала, схватила за руку.
– Что, Надюша? – спросила Таня.
– Таня, отдай мне эту змейку, – прошептала Надя, – прошу тебя ради всего святого, умоляю, – она задрожала, – отдай мне эту змейку!
– Да что с тобой, Надя? – строго сказала Таня. – Ну что ты, как маленькая? Возьми, пожалуйста, эту ерунду и успокойся.
Николай стоял в полной уже темноте среди кустов сирени. Он смотрел, как за стеклом опустевшей веранды ходит взад-вперед Надя. Ему хотелось позвать ее, ему весь вечер хотелось ее позвать…
Демонстративные похороны убитых во время июньской демонстрации в Лодзи.
Расстрел толпы в Ставрополе.
Всеобщая забастовка и уличные бои в Лодзи.
Баррикады в Одессе. Столкновения рабочих с казаками.
Создана американская рабочая организация «Индустриальные рабочие мира» (ИРМ).
Глава VI
Начинают броненосцы
В толчее на Садово-Триумфальной Илья вдруг оказался перед цветочным рядом и растерялся. Ему неудержимо захотелось привезти Лизе тюльпаны, пионы или вот эти розы, огромные, кремовые, большой букет, пусть хоть четверть получки уйдет на это, но… но ведь это же будет полная нелепость – явиться в Шашкино с розами, тоже кавалер нашелся, ты рабочий, а она богачка, впрочем, это ерунда, вы с Лизой – товарищи по общему делу, и вдруг ты являешься с цветами, как какой-нибудь офицерик. Нет уж, такого не будет… Но ведь она даже и не подозревает, что он… что он о ней бесконечно думает…
Как странны шашкинские вечера! Разве замечал ты раньше висящих над аллеями стрекоз, паучьи хлопоты меж ветвей, капли на листьях, прозрачность листьев, их жилки?
Витька Горизонтов ни секунды не раздумывал бы перед этими цветами. Конечно, ему и в голову не пришло бы привезти Лизе цветы, но если бы пришло, он тут же бы их купил и привез. Флотские, они такие…
Горизонтов куда-то исчез, и Лизе теперь не на кого смотреть через плечо этим ее взглядом, и самое время привезти ей цветы, вот хотя бы те красные гвоздики, красные гвоздики, огненные, это просто будет как товарищеская солидарность… Глупость, глупость – в Шашкино с цветами, в Шашкино, где гвоздики растут под ногами.
Вдруг Илья увидел неподалеку какое-то завихрение
толпы, мельканье рук, газет… Двое в котелках прошли мимо с развернутыми «Ведомостями». Илья услышал:– Уму непостижимо – бунт на флоте!
Мгновенно забыв о цветах и о Шашкине, Илья бросился в толпу, и тут воздух разрезал веселый пронзительный крик мальчишки-газетчика:
– Восстание на Черноморском флоте! Красный флаг над броненосцем «Князь Потемкин-Таврический»!
Через несколько минут Илья уже был на империале конки. Быстрее, быстрее! В мире происходят потрясающие события! Еще и еще раз Илья перечитывал сухие строчки телеграфных сообщений, и даже дыхание у него перехватывало. Броненосцы, гигантские чудовищные утюги с огромными пушками, плавучие несокрушимые крепости, подняли красные флаги! Все! Это начало! Начало конца для старого мира, начало начал для нас! Быстрее на фабрику, рассказать ребятам, надо быть наготове, сегодня же вызвать Павла, собрать ячейку…
Кое-кто на фабрике, видимо, уже слышал новость. В дверях цеха Илью остановил хмельной пошатывающийся мастер Столетников.
– Илюша! Петрович! Петрович Илья! Я тебе жить давал? Нет, ты скажи, давал? Давал, давал и почти что, можно сказать, не препятствовал, сам знаешь… А теперь как ваша власть придет, не обидишь?
Илья, оттолкнув Столетникова, вбежал в цех.
«Георгий Победоносец» сдался властям.
«Потемкин» прибыл в румынский порт Констанцу. Румыния предложила броненосцу сдаться румынским властям.
«Потемкин» в Феодосии. Обстрел «потемкинцев» войсками.
Япония заняла остров Сахалин.
«Потемкин» сдался румынским властям в Констанце.
Религиозное умопомешательство. На днях у мирового судьи 7-го участка было рассмотрено дело по обвинению крестьянина Ксенофонта Виноградова, выдававшего себя за Илью Пророка, и сожительницы его Евдокии Ручьевской, именовавшей себя Богородицей.
«СПб. ведомости».
Только по подписке за 1 рубль. Печатается и рассылается немедленно альманах – Полиция и бюрократия по страницам русской сатиры.
«СПб. ведомости».
Каково усердие! Цензурный Комитет, ныне именуемый Комитетом по печати (г-н Бельгард), устранил из всех пьес Пшебышевского слово «тело». Браво!
«Биржевые ведомости» .
– Вот и правильно, что устранил, – сказал, отчихавшись, Высший Чин. – Тело – вещь сумнительная, потому что с грудями.
Стоя посреди горницы, Ферапонтыч свистел паровозом. Ну и сон ему нынче снился – чистый парад-ассамблей!
– Совершенно правильно изволили отметить, ваше высокосиятельство, бывает тело благородное, воинское, а бывает так, что под оболочкой бесстыдства скрывается нечто. – Генерал, высказавшись, заглотнул слизистый гриб.
Полковник, покопавшись в суточных щах, отчего борода его украсилась отменнейшим зеленоватым бордюром, щелкнул под столом каблуками и весело доложил:
– Позавчера, ваше превосходительство, в кумедии смотрели с супругой художественную пьесу «Тайфун». Апогей там достигает безумства, когда самурай Хари-Ноги из любви к миледи Доу (такой, доложу вам, товар, господа!) делает себе харакири кривым ножом и на глазах почтеннейшей публики на сцену вываливаются …что бы вы думали?.. кишочки, господа, натуральные кишки! Вот от такого «тела» получаешь истинное наслаждение, потому что кишки-то японские! Уж мы смеялись с супружницей, ажник чуть не лопнули!