Любовь к таинственности, или Плохая память (Нимб над Мефистофелем)

Он тронулся с места, но поехал не привычной дорогой через центр города, а окольным путем. Зоя забеспокоилась:

– Почему ты изменил маршрут?

– Да пора узнать, чего они выжидают, – резко поворачивая, сказал Аристарх. И добавил шутливо: – Будем делать вид, что убегаем от них, ага?

– Не ага! – Зою начало потряхивать. Родились подозрения, что у Аристарха действительно протекла крыша. – Тебе хочется подразнить их? Зачем?

– Поживем – увидим.

– А если не доживем?

– Зоя, успокойся. И пристегнись.

Какое тут к черту спокойствие! Выехали на безлюдную улицу и ровную дрогу, машину сзади уже было легко различить, Аристарх прибавил скорости. Как ни странно, драндулет не зафыркал, не закудахтал от перенапряжения, мотор взревел, как бешеный, и они помчались точно по середине дороги. Через короткое время машина сзади их нагнала, Аристарх держал ровную скорость, так и шли на одной дистанции. И вдруг – пах! Оглушительный короткий звук. Что-то цокнуло в заднее стекло. Зоя чуточку сползла вниз, выглянула из-за кресла. На стекле звездочка, будто камень в него попал. Второй раз – пах! Одновременно сзади вспыхнула синяя вспышка непонятного ей происхождения.

– Что это? – вскрикнула Зоя.

– Стреляют, – ответил спокойно Аристарх. И как нажал на газ – Зою просто вбило в спинку сиденья.

Каким образом драндулет оторвался от преследователей – неизвестно, но он оторвался, и довольно легко. Вскоре приехали к дому, вышли из машины. Аристарх обошел драндулет, остановился у багажного отделения, позвал Зою. Та подошла и непонимающе уставилась на стекло с двумя звездочками.

– Вот и роспись Лидочки, – указал он на них. – Это следы от пуль. Первую пулю должна была получить ты, вторую я. А неплохо стреляют... Значит, она послала на нас киллеров. Продвинутая старушка. А я размечтался, что она захочет меня увидеть. Постарела, видать.

– А почему пули не пробили стекла? – сглатывая ком ужаса, вымолвила Зоя.

– Потому что бронированные, – ухмыльнулся Аристарх. – И мотор в драндулете стоит от спортивной машины, и подвеска спортивная, поэтому я и выехал на хорошую дорогу.

– Хладнокровие, это, конечно, замечательно, но... В нас стреляли, и у меня предчувствие, что и завтра будут стрелять. Например, когда мы выйдем из подъезда. Не знаю, как тебе, а мне весь этот каскад приключений не по душе. Я устала...

– И боишься.

– Да, и боюсь! – взревела Зоя. – А что тут особенного? Тебе не хватает встрясок, бандитских разборок, хочется героем быть? Меня же устраивает положение обывателя: мир, покой и никаких волнений.

– Ты повторяешься, – вяло кинул он.

Вовремя (иначе Зоя и Аристарх не миновали бы ссоры) подъехали телохранители, выпрыгнули из джипа и весело (ну надо же) сообщили, что щелкнули фотоаппаратом стрелка с водителем, которые стреляли и по ним (джип тоже бронированный, обошлось).

– Мы их щелк-щелк, а они полтинники вылупили. И газу как дадут! – ржал один из кафедральных соборов. – Не до вас стало, драпали на всех парах.

– Им теперь смыться из города надо, чтоб менты не загребли, – вторил второй собор.

– Хорошо поработали, – похвалил их шеф. – Ей ничего не остается, как познакомиться со мной.

Кому ей – понятно. А Зоя потеряла ориентиры: один осуществляет месть, выманивая бабушку, одновременно потворствует чьим-то интересам; другие веселятся в смертельной обстановке. Просто как дети! Нет, дурдом какой-то! Только Зоя случайно затесалась в их компанию, чувствует себя доктором психбольницы, которому некуда деться, потому что ее заперли в одной палате с больными, и постепенно она сходит с ума вместе с пациентами.

За ужином охранники уже в подробностях рассказывали о приключениях на улицах города, Зоя продолжала шизеть. Повозив вилкой по тарелке и ничего толком не съев, она ушла в комнату, включила телевизор, уставилась в экран, ничего не видя и не слыша. Но Аристарха услышала, когда он приземлился рядом на диван.

– Ты закончила фильм?

– Завтра закончу.

– Ну вот, держи фотографии. Тут не только мои снимки. Например, еще отец фотографировал ее много, и мои ребята наснимали ее.

Целая стопка. Зоя, подогретая интригой, быстро перебирала фотографии, а по телу мурашки пробегали. Так вот она кто, Лидия Борисовна... Тут она помоложе, но удивительно узнаваема, потому что действительно сохранилась до сей поры, как в морозилке.

– Боже мой, это же... – перехватило дыхание у Зои. – Я должна была догадаться. Аристарх, ты не будешь против, если покажу снимки шефу? Мне не хотелось бы его подставить.

– Покажи, – пожал он плечами, мол, мне ему все равно.

– А ты уверен, что он согласится дать их?

– У меня есть рычаг воздействия на него.

Зоя вновь и вновь перебирала фотографии дрожащими руками, уже понимая, в чем суть задуманного Аристархом. Ее угнетало, что она стала участницей заговора. Такое в городе не прощают те, у кого есть власть. Не прощают ни новые, ни старые князьки.

– Куда?! – поднялась со своего места преисполненная долга жаба в кедах. – Вадим Рудольфович занят, работает...

– Поработает потом, – бросила Зоя, обходя живой памятник преданности и всем стукачам планеты. Решительно распахнула дверь. – Вадим Рудольфович, можно?

– Я занят, – устало произнес директор.

Судя по выстрелам из компьютера, занятость шефа состояла в борьбе с виртуальными врагами. Зоя свела скулы и, выталкивая из кабинета разъяренную жабу, заявила:

– Извините, но вам придется меня выслушать.

– Она оборзела! – раскричалась секретарша. – Зазвездела! Посмотрите на ее поведение, Вадим Рудольфович!

Они-с оторвались от монитора, кисло сморщились:

– Ну, что такое, Зоя?

А той удалось наконец-таки вытолкать секретаршу и закрыть дверь. После чего Зоя подошла и бросила на стол стопку фотографий:

– Вот героиня моего фильма. Вчера мне передал фотографии заказчик. Внимательно посмотрите, Вадим Рудольфович. Узнаете, кто это?

Директор взял фотографии, по одной бросал из стопки на стол. На лице шефа не отразилось потрясение, разве что мина стала еще кислее. Закончив просмотр снимков, он поднял на Зою глаза, неопределенно вымолвил:

– Это Лидия Борисовна.

– Совершенно верно. Как я теперь понимаю, наш заказчик заказал фильмы, чтобы свалить нынешнего мэра. Он требует, чтобы я вставила фотографии в конце фильма, который мы должны дать в последний день агитационной борьбы. Что будем делать?

Если его не знать хорошо, то глядя, как Вадим Рудольфович обдумывает мысль, можно было сделать вывод: он умный человек. А задумался он надолго. Зоя стояла перед его столом и ждала, когда же его серое вещество выдаст сигнал опасности. И вот шеф высказался: