Любовь как любовь. Лобовы. Родовое гнездо
Шрифт:
Глава 10
ТАЙНОЕ СТАВШЕЕ ЯВНЫМ
Тошнота у Насти не проходила. Наконец, она догадалась, в чем причина ее «отравления»: купила тест на беременность. Тест оказался положительным. Насте стало страшно. Из незаинтересованных советчиков оставалась только Оля. Нелицеприятный разговор с подругой происходил в подсобке кафе «У трассы».
– Первый раз в жизни не знаю, что делать… – хныкала Настя.
– Наконец-то! А то всегда такая деловая, шустрая, как электровеник. Теперь причитаешь, когда сама все наворочала. «У меня есть план, стану помещицей».
– Я уеду…
– Куда? Ни кола ни двора, собраться, только подпоясаться! Держись Ярослава, с ним не пропадешь!
– Не могу… Ни есть, ни пить не могу, тошнит… – Настя положила руку на живот. – Дорогой подарочек у меня… От Лени.
Оля замерла от такого известия, потом укорила:
– А может, от Ярослава…
– Еще скажи от Майкла Джексона! С Ярославом у меня ничего не было, запомни! Это будет мой малыш, и Леня о нем никогда не узнает.
– Молодец, Настя, хвалю. Это называется «назло дяде – уши отморожу»… Ну что с тобой делать?
Подруга так ничего дельного и не посоветовала. Ярослав догадался сам, что Настя беременна.
– Ни одна живая душа не должна знать это, понял? – огрызнулась она. – Мой будет, ни с кем делить не хочу. А уж Лобовым не видать его, как лба своего!
– Насть, у тебя прямо как в романе, – усмехнулся Ярослав. – Тайнорожденный наследный фермер из Бережков… Ребенок не котенок, «Вискасом» не прокормишь. Не разводись с Леней…
– Ах, вот как ты заговорил, – обиделась Настя и принялась складывать свою одежду в большой пакет. – Я тебя не затрудню, не парься!
Он молча наблюдал за ней. Она собрала все за несколько минут и в изнеможении села на кровать, вздохнула:
– Выходить за Леньку было самой большой ошибкой. Какой из него папаша, сам за мамочкиным подолом прячется. Ладно, я теперь все ошибки исправлю…
– Насть, ты хотя бы себе не ври, – спокойно сказал Ярослав. – Ничего ты не исправишь, только новых ошибок наделаешь.
– Не боись, не наделаю. Главное, мой малышок не будет Лобовым. Увезу подальше, спрячу получше. Они у меня отняли родителей, а я у них внука отниму, вот и будем квиты!
– Они тебя забудут через месяц, а ты о них всю жизнь будешь вспоминать…
– В честь какого это праздника? – воскликнула Настя.
– А ты на своего ребеночка посмотришь – вот он, маленький Лобов, хотя и фамилия другая. Безотцовщиной расти будет твой ребеночек, да в нищете…
– А ты знаешь, что теперь мне принадлежит и сад Лобовых, и участок вдоль реки, и вода подземная… Я просто обязана развестись! И разведусь! Буду невестой с приданым, имей в виду…
– Насть, какая же ты все-таки… самоуверенная, – обнял ее за плечи Ярослав. – Как я был. Но жизнь рога-то пообломала. Советую, как друг: не нарывайся.
Лобов вдруг затеял в доме внеплановый ремонт. Ни с кем не советуясь, он накупил обоев и с помощью Гагарина притащил домой. Тут только сообщил домашним о предстоящем стихийном бедствии…
– И начнем с комнаты Насти, угадал? – насмешливо спросил Леня.
– Разве я Настю в дом привел? Или, может, выболтал ей все семейные тайны… – завелся
Лобов. – Вынеси все из той комнаты, где она… место занимала. Чтоб духу ее здесь не осталось! Черт с ним, с участком, но дом пока еще мой!Он распорядился и злой вышел из кухни, не глядя на сына.
– Сынок, ты на отца зла не держи, – подошла к Лене мама Таня. – Ему сейчас надо чем-то руки занять и мысли… Пойми.
– Да пусть клеит, пусть замазывает, – отмахнулся тот и вдруг неожиданно сказал о другом: – Пусть мы даже с Настей разведемся. Но пока я считаю ее своей женой, она – моя жена, ясно?
– Сыночек… – вздохнув, покачала головой мама Таня. – Значит, ты ее любишь…
Леня, уличенный в истинных своих чувствах, не смог ни признаться, ни опровергнуть материных слов. Он только махнул рукой и пошел наверх – изгонять дух неверной своей жены.
Когда они вдвоем с Платоном стали двигать старый шкаф, из него выскользнула и упала на пол тетрадь. Платон поднял ее, раскрыл на середине и с нажимом произнес:
– Это ее почерк?
Леня полистал тетрадь и с надеждой ответил:
– Настин дневник… Надо отдать!
– Отдашь, когда я прочту. Про ее тайные намерения, может, еще чего задумала, – сказал Лобов и ушел с дневником.
Наедине он перелистал тетрадку, и ему стало не по себе. Лобов пошел к жене, которая поливала рассаду. Войдя в теплицу, он тяжело опустился на табуретку. Татьяна, заметив, что муж подавлен, участливо спросила:
– Платон, что с тобой?
Вместо ответа Лобов протянул жене раскрытую тетрадку. Она прочла вслух:
– «Сегодня в обед смотрела на Лобовых и думала: как они могут жрать и радоваться после того, как убили двоих людей и сделали сиротой ребенка…» Это откуда?
– Из Ленькиного шкафа вывалилось.
– Так это Настино…
– Так-то, мать!
– Она винит в той беде нас? Так, значит… Вот откуда этот крест и цветы, – терялась в догадках Татьяна.
– Все так художественно описала, как жизнь мы ей поломали и детства лишили. А главное – как за папку с мамкой гадам Лобовым отомстить…
– Так вот в чем дело! Вот за что она сама себя так измучила, – глаза ее увлажнились. – Бедный ребенок!
– Мать, ты что, нашла по ком слезы лить – по этой чувырле! Тебе жалеть некого? У тебя четверо детей и внуки!
– Вот именно! Нас много, мы-то сдюжим, а она…
–"Ну, тогда пойдем ей в ножки повалимся: спасибо тебе, деточка, за науку! Мы теперь всем рады: заходите, берите что хотите! – В возбуждении Лобов поднялся, не желая продолжать разговор.
– Не суди ее, Платон, – просила жена.
– Да какой же я судья? Я подсудимый! А судья она, она нам приговор выносит! С конфискацией имущества.
Кто был ничем, тот станет всем! Тьфу! – плюнул он и вышел из теплицы.
Он только успел еще услышать:
– Хорошо, что нашелся этот дневник!
После этой находки Татьяна стала неотступно внушать мужу, что надо поговорить с Настей и рассказать всю правду. Он, конечно, понимал ее правоту, но сразу не мог решиться, отнекивался, дескать, они не знают, где обитает Настя.
– Нужно ее найти, – убеждала Татьяна. – Может, Леня знает?