Любовь как приговор

– Дядя успокойся, ведь всё обошлось….

– Только потому, что ты не растерялся, а мне даже рожу не было суждено ему набить. Ты сделал всё за меня. Спасибо тебе за всё.

– О чём ты, дядя? А как бы я жил, если бы с ней что-то случилось? Я люблю её больше жизни, - Кевин это выпалил, а потом спохватился.
– Сергей не обратил на это внимание.

– Ладно, не будим киснуть, главное она пришла в себя. Доктор сказал, что шрамов на лице не останется. Он сразу сделал, всё как нужно.

– Какой гад этот Леон, если бы меня не оттащили, я бы его задушил,- Кевин говорил, а сам думал - что я говорю? Совсем не могу себя контролировать. Боже помоги мне.

ГЛАВА 10

Середина октября. В Мюнхене в это время проводиться праздник Октоберфест. Это праздник пива. Сергей решил воспользоваться этим днём, и вытащить Хавин на прогулку.

– Дорогая хватит киснуть, на улице всё гудит от празднества. Оденемся теплее и поедем на луг Терезы.

– Хорошо, давай поедим. Хотя настроения вообще нет. – Сказала Хавин безразлично.

– Родная, ты же у меня боец, победишь свою депрессию. Сегодня мы с тобой хорошо развеемся. Они приехали на луг Терезы, здесь всё гудело. Посмотрели шествие музыкантов, а потом пошли попить пиво с баварскими колбасками, поднялось настроение.

– Глядя на то, как веселиться народ нельзя остаться безучастным, правда, дорогая.

– Да, у меня тоже поднялось настроение. Пойдём, покатаемся на аттракционах. Мы сто лет этого не делали.

– Давай. С удовольствием покричим вволю, выпустим пар. Хавин уже смеялась. Последнее время, после того, как уехал Кевин, она разучилась смеяться. Тоска съедала все хорошие эмоции. На горках они визжали как дети. Пиво тоже сделало своё дело. Им было весело. В этой радостной кутерьме они провели весь день. Домой приехали уже ближе к семи часам.

– Родная, тебе понравилось, как мы провели день?

– Замечательно, очень понравилось. Особенно, когда катались на аттракционах. У меня было чувство, как будто мне семнадцать лет.

– Ты даже внешне изменилась. Давай больше не киснуть. Леона изолировали. Вздохни свободно, его больше никогда не будет в нашей жизни.

– Да дорогой, я знаю это. Но когда вспоминаю, сразу так плохо становиться.

– Давай чаще выходить в люди. Мы опять перестали это делать. – Сергей нежно обнял жену, гладил по голове, целовал лицо, глаза.

– Хорошо, давай каждые выходные будем проводить в гуляниях по городу. Ужинать в ресторане, как раньше это делали.

,,Ты любишь осень? Что ж, в глазах твоих печаль, Она созвучна ноябрю. Вот дождь пошёл,

Он так же монотонно долбит крышу. И стук его, как будто сердце раз разрывает.

И снова ты один, ты очень грустный человек. Вот нежно музыка звучит, ты сидя смотришь вдаль.

Там город и река, и жизнь кипит. На белой яхте кто-то свадьбу отмечает.

А рядышком на лодке, рыбак дремлет. Ты вышел и прошёлся погулять, тоску развеять.

Присел на лавочке ты прямо у воды. Тебя ласкает шум воды, прохожих гомон, детский крик.

И вот уже печаль твоя проходит, Хоть ты и грустный человек.

Прошло почти полгода с того момента, как Хавин рассталась с Кевином. Эти полгода для каждого из них были сплошной мукой. Каждый варился в собственном соку. Прятал свою любовь от всех и от себя тоже.

ГЛАВА 11

На Новый 2010год  Все в семье Микаэля должны собраться вмести. Ребята приедут со своими девушками. Так сказала Сабина, когда приглашала Хавин в гости, встретить вмести Новый Год.

Полгода назад. Кевин приехал в Грецию, продолжал работать. Он решил, надо кардинально менять свою личную жизнь. Иначе, он просто сойдёт с ума, как Леон. Тем более надеяться не на что. Перспективы быть с любимой, нет. Надо было жить дальше. Самое главное он знал, что с ней всё хорошо. Она здорова. Она и это смогла пережить. Его Хавин очень сильная женщина, и смелая. Кевин хорошо обдумал и решил предложить Адель жить вмести, гражданским браком. Она его любила, а он знал её, это был не худший вариант. Если не получиться, они просто разойдутся. Он решил, что так легче будет забыть Хавин. На этом решении и остановился. Когда он ей предложил это, Адель была безумно рада. Она даже не могла ожидать такого. Когда они были в Париже три месяца назад, он избегал её, а она не давала ему покоя. Ему приходилось работать вместе с ней, это было пыткой. Приехав домой, он поехал к Адель. В это время она тоже была в Мюнхене. Он позвонил. Она открыла, удивление было на её лице.

– Я соскучился… - Сказал Кевин улыбаясь.

– Кевин, я не сплю? Это, всё мне сниться? Я не верю своим глазам. Что могло случиться такого, что ты ко мне приехал? Только ещё недавно ты бегал от меня, как от чумы.- Девушка не могла скрыть удивления.

– Говорю же, соскучился.
– Он улыбался. Она подошла, обняла его и он тоже.
– Хорошо любимый, - она положила голову ему на грудь. Он погладил ею по волосам. В этот вечер у них был бурный секс. Адель была на седьмом небе, а у него перед глазами стояла Хавин. Её лицо, губы и родинка. После секса он лежал опустошённый. За последнее время у него был секс пару раз, и то с девушками из бара.

Раз он решил поменять свою жизнь, он забудет её. Она запретный плод, он не может её любить. Зачем мучить себя. Хавин, больше нет в его жизни. Он вырвет её из своего сердца. Он забудет её. Жизнь продолжается. Надо жить. Так, он уговаривал себя.

Они стали жить вместе. Адель переехала к нему. Он сидел за столом и писал стихи. Это будет последний стих, посвящённый его любимой. Любви всей его жизни. Всё, хватит. С этим покончено, он начал новую жизнь.

“Я уйду, исчезну, испарюсь. И из сердца тебя вырву.

Ты для меня запретный плод. В глазах стоят воспоминания,

Они как знаки препинания, терзают душу мне.

Всегда желанна так, и не доступна .

То музыкой прекрасной, то ужасным скрипом, ты для меня была.

Ты сердце рвала мне. Любить тебя нельзя,

И позабыть, уж не возможно. Запретная любовь моя.

Ты сон, ты наважденье. С тобой, я не могу, и без тебя.

Тебя я пью так сладко, словно мёд. То вдруг, я ядом захлебнулся.

О сколько мучатся мне так? Любовь всегда чиста, светла.

Моя же, пытка. Стыдом она полна и обвинением.

Решил из сердца вырвать я любовь, но лучше вырвать сердце.

Без сердца жить я не могу, и без тебя родная тоже.

Люблю, люблю тебя мой грех, моя святая нежность.