Любовь как война

– Нет, спасибо, – ответил ей Сергеев. И тут же вернулся к диалогу с коллегой: – Ты давай топай в тот подъезд, а я по крыше проберусь к нему. Попробую, по крайней мере…

Оля не стала дослушивать, спустилась на площадку, вошла в квартиру, которую не заперла. В прихожей было темно, но не так, чтоб «глаз выколи». Она смело двинулась на кухню, но сделав шаг, чуть не рухнула на пол, споткнувшись обо что-то…

Ольга выбросила руку и включила свет. На полу валялись Сашины ботинки! Выходит, он пришел, а она, находясь на чердаке, не слышала этого. Что ж, бывает. Вот только странно, что Саша, заметив открытый люк, не полюбопытствовал, что происходит. Да и то, что он сидит сейчас в темноте, странно…

Обеспокоенная Ольга заглянула в комнату. Сын сидел между креслом и диваном. Прятался! Как когда-то в детстве. Желая побыть один, он втискивался между двумя стоящими рядом предметами мягкой мебели и, обняв согнутые колени руками, замирал. Все домашние знали, что он там, но не подавали вида. Он сам выходил из укрытия через десять-пятнадцать минут. Даже когда Саша стал настолько большим, что, как бы он не скрючивался, все равно макушка и пальцы ног торчали, все равно не изменял своему убежищу.

Пока Ольга думала, как ей поступить – позвать сына или, как всегда, сделать вид, что его не замечает, он поднял голову и спросил:

– Они ушли?

– Кто?

– Полицейские.

– Наверное. Ты от них прячешься?

– Не прячусь. Просто думаю. А тут лучше.

– О чем думаешь?

– Я нашел секретик. Решаю, показать им или нет.

– Ты о чем, Саша?

– Мам, они его искали там, на чердаке?

– Они проверяли, мог ли убийца проникнуть туда каким-то другим путем.

– Нет, они тебя обманули, – со снисходительной улыбкой возразил Саша. – Искали секрет. Я же им сказал, что он был там.

Ольга включила торшер. Его свет успокаивал сына, тогда как яркий верхний нервировал. Не всегда, конечно, а когда Саша пребывал вот в таком пограничном состоянии. Он еще не перешел на свой «птичий» язык, но уже говорил странные вещи.

Подойдя к промежутку между креслом и диваном, Ольга Алексеевна опустилась на корточки. Когда их глаза оказались на одном уровне, она попросила сына:

– Покажи мне его, пожалуйста.

Он колебался.

– Сынок, я подскажу тебе, стоит скрывать секрет от полиции или нет.

Саша медленно расцепил руки, сунул одну в карман, после чего достал из него складной нож.

– Это Костин секретик, – сказал он тихо. – Тот, что хранился в тайнике за фанерой.

– Ты уверен?

– Да. Это он. Костя сам его сделал, когда сидел в тюрьме. Видишь, имя на рукоятке. – И он показал. – А этой кнопочкой нож открывается. – Оля хотела остановить сына, но тот уже нажал на нее. Лезвие с тихим свистом выскочило, или «выкинулось» (нож-выкидушка, так он, кажется, называется).

– Закрой, а то порежешься. – Ей показалось, что в пазухе, из которой вышло лезвие, запеклась кровь.

Саша второй раз нажал на кнопку. Нож сложился.

– Костю им убили, – сообщил сын.

– С чего ты это взял? Опять что-то почувствовал?

– Я просто знаю…

И стал убирать выкидушку в карман, но мать схватила его за руку.

– Где ты это взял? – выкрикнула она. Хотя знала, что нельзя этого делать. Сын сейчас в лучшем случае замкнется, в худшем – перейдет границу относительной адекватности. Он не терпел, когда на него повышали голос. – Ты нашел его, да? Когда, где?

– Не скажу…

– Вот и не говори, – выпалила Оля. – Ни мне. Никому. Про нож этот… Никому. Это же секрет, да? И его надо хранить.

Саша, подумав, кивнул.

– Давай его вместе спрячем?

– Только не на чердаке.

– Дома.

– В шкатулке папиной? – Это была большая банка из-под кофе. Некогда диковинного, кенийского, привезенного из самой Африки. Ларион, выпив вместе с домашними арабику, красивую банку не выкинул – а кто бы это сделал в начале восьмидесятых в СССР? – и стал хранить в ней всевозможные мелочи типа отверток, шурупов, гвоздей.

– Да, папина шкатулка – отличное место!

– Хорошо, давай…

Саша, покряхтывая, выбрался из своего укрытия, встал на четвереньки, затем распрямился во весь рост. «Шкатулка» стояла в стенке. Сын достал ее, открыл и бережно опустил в нее нож.

Выполнив свою миссию, он почувствовал себя усталым. Так всегда случалось. Сделав что-то серьезное, он либо просил есть, либо отправлялся спать.

– Пойду полежу, – сказал он. – Утомился…

– Иди, сынок, ложись.

Она проводила его до комнаты, помогла раздеться. Когда Саша засопел, вернулась в гостиную, достала из кофейной банки нож и отправилась с ним в кухню. Там она тщательно отмыла его от крови, а это была именно кровь, вытерла и сунула в пакет. После этого взяла сумку и кошелек, оделась и, отправив в карман выкидушку, вышла из дома – избавляться от ножа. Естественно, сын, проснувшись, пойдет проверять, на месте ли он. Если не сегодня или завтра, то через два-три дня. И, не обнаружив, устроит скандал…

И пусть! Зато это будет потом. И она уже избавится от ножа.

Для Сашиного же блага.

Ох, сынок, что же ты натворил?

Глава 7

Лада с улыбкой смотрела на экран. Показывали «Служебный роман», ее любимый фильм. У нее был диск с ним, лицензионный, качественный, и она могла смотреть его в любое время, но когда это кино показывали по телевизору, она всегда «зависала» у экрана. Как теперь!

Показывали сцену, когда главная героиня говорила Новосельцеву о том, что она избавилась от всех подруг, потому что одна из них увела у нее мужчину. Лада Мымру понимала. И радовалась тому, что у нее осталась пусть одна, зато настоящая, проверенная подруга. Жаль, что жила она далеко – в Красноярске. А, возможно, это как раз было плюсом. Отношения могли сохраниться именно потому, что они жили в разных городах, имели каждая свою жизнь и встречались не чаще двух раз в год.

Подругу Лады звали Ксюшей. Они учились в одном классе, хотели поступать вместе в институт, но…

В мае Ксюша познакомилась в парке Горького с парнем. Он был курсантом военного училища. Высоченный, здоровый, чернявый, с усами, делающими его солиднее и старше, он очаровал Ксюшу мгновенно. Ее отец, оставивший семью, когда девочке едва исполнилось девять, был именно такого типа внешности и тоже служил родине. Ксюша нашла в своем новом знакомом папу и…

Вышла за него замуж в июле, будучи беременной.

Мужа Ксюши отправили по окончании училища в Красноярск. Она, естественно, последовала за ним. Лада была в ужасе. Впрочем, как и все ее друзья и родственники. Но в отличие от них она не высказывала своего «фи». Спросив «Ты счастлива с ним?» и получив искренний ответ «да», она пожелала Ксюше всего наилучшего и сделала вид, что верит в ее счастливый брак.

Да, она солгала. Была уверена, этот союз распадется рано или поздно. Скорее, рано. По ее прогнозам, Ксюша должна была вернуться в Москву с маленьким ребенком на руках максимум через два года. Молодые супруги так мало знали друг друга перед тем, как поженились, Ксюша понятия не имела, что такое полковая жизнь (отец ее был майором элитных войск), да еще раннее материнство, отрыв от родных, от привычной жизни…